— А он захочет тебя слушать? — С сомнением в голосе спросил
начальник заставы.
— Я его заставлю, — улыбнулся я.
Таран нахмурился.
— Не волнуйтесь. Без рукоприкладства.
— М-да-а-а-а, Саша. Откуда у тебя в голове такие идеи берутся? И
это, по-твоему, сработает? — Вздохнул Таран.
— Возможно, это их все же остановит. Ну а если они действительно
решатся на атаку, то быстро поймут, что средний сын Юсуфзы Мухтаар
был прав. И не станут сражаться слишком уж упорно, — продолжал я. —
А они поймут это. Ведь уже потеряли все козыри, что у них были.
Последним оставался эффект неожиданности.
— Это что-то вроде, психологической войны? — Подумалось Тарану,
— психологическая накачка противника на поражение?
— Можно сказать и так, — я кивнул.
— Ну что ж. Пробуй, — старший лейтенант глянул на наручные часы,
— только постарайся успеть за пятнадцать минут. Офицеры особого
отдела скоро будут здесь. Не хотелось бы объясняться еще и с ними,
если они увидят тебя беседующим с задержанным.
— Хорошо. Но у меня еще есть одна просьба.
— М-м-м-м? — Таран вопросительно приподнял бровь.
— Попросите Алима Канджиева мне помочь. Мухтаар плохо знает
русский язык. А мне надо, чтобы он понял каждое мое слово.
Шев хмыхкнул.
— Хорошо. Сейчас его пришлю, — Таран хотел было уже уйти, но
замер, позвал меня: — Знаешь, Саша, если бы я от какого другого
сержанта услышал тоже самое, что от тебя, решил бы, что он бредит
просто. Но учитывая твои прошлые заслуги…
Начальник заставы отвел глаза. Вздохнул, а потом продолжил:
— Но учитывая твои прошлые заслуги, Саша, я тебе верю. Вот
глянешь тебе в глаза, и сразу, кажется, будто ты знаешь больше, чем
говоришь.
— Пришлите Алима, пожалуйста, — ответил я с улыбкой. — Время не
ждет.
В бане было прохладно. В выделанной сухой древесиной парилке
стоял сухой смолянистый запах.
На длинной лавке, у стены, сидел связанный по рукам Мухтаар.
Пограничники сняли с него буквально все лишнее, чем сын главаря
банды мог бы воспользоваться для побега.
Отобрали военную куртку защитного цвета, куфию, кушак, которым
он подпоясал свою длинную рубаху. Даже жилетку. Да что там говорить
— вытащили шнурки из ботинок.
Сейчас этот молодой мужчина сидел в одних только все еще влажных
после купания в Пяндже шароварах и рубахе.
Язычки его крепких армейских ботинок, скорее всего, импортного
производства, безвольно оттопырились вперед. Ослабшие берцы торчали
в стороны.