Конечно, прапорщика покормили, однако более приемлемой для
слабого организма пищей — легкой похлебкой без специй. А после
увезли в отряд, где ему окажут первую медицинскую помощь и
переправят в госпиталь.
Когда БТР тяжело вкатился в капонир, над землей осталась его
крыша и бронированная башенка пулемета. Старший сержант приказал
своему отделению уложить вокруг брони машины мешки, а сам
бронетранспортер накрыть маскировочной сеткой.
Мы со Стасом, Климом и Синицыным тоже принялись им в этом
помогать.
— Я думаю, зря они все это затеяли, — пробурчал Стас Алейников,
когда мы с ним подошли к мешкам с песком, которые свалили вблизи
окопа другие бойцы. Мешки надо было оттащить к окопу, в котором
стоял БТР.
— Душманы не придут, — продолжал Стас, — кишка у них тонка!
Только лишнюю работу нам подкинули.
Я взял двадцатипятикилограммовый мешок, взвалил его на
плечо.
— Начальство так распорядилось, — сказал я. — Значит, считают,
что риск есть. Жаловаться нет никакого смысла.
— Ну знаешь что? — Алейников тоже поднапрягся, взял мешок,
прижав его к груди, — Уж что-что, а жаловаться я право имею! Ты
меня такого удовольствия не лишишь!
— Жаловаться ему захотелось, — хмыкнул Синицын, — вон, Васю
Уткина ранили, а он и то не жалуется! Лежит в госпитале да лечится
молча.
— А может быть, если б был тут, и мешки эти сраные с нами
таскал… — Сквозь зубы процедил Стас, скидывая мешок у борта БТР и
размещая его получше, чтобы прикрыть броню, — так жаловался бы пуще
меня!
— Васька никогда не жалуется, — я ухмыльнулся, укладывая свой
мешок рядом со Стасовым. — Он в таких вещах удовольствия ну совсем
не находит. Не то что ты.
— Так Васе хорошо! Его может быть, раньше домой теперь отпустят!
— Ответил Стас, когда мы пошли за новыми мешками.
Стрелковое отделение старшего сержанта Вовы, тем временем,
суетилось с другой стороны капонира. Кто-то из них выкидывал лишнюю
землю, что осыпалась, когда большая машина заехала внутрь, другие
разворачивали маскировочную сетку, чтобы укрыть ею БТР.
Я заметил, что командир отделения Вова, фамилии, которого, я не
знал, очень странно на меня поглядывает. Взгляд его был холодным и
каким-то неприязненным. Рассуждать о том, обидел ли я чем-то
командира стрелков отделения резервной заставы, или же у него было
просто плохое настроение, мне было совершенно недосуг.