— Тебя и твоих людей тут никто не держит, — приосанился Наби, —
вы свободны и можете идти куда хотите. Можете бежать. Но тем самым
вы покажете, как верны были моему отцу на самом деле!
— Молчи, мальчишка! — Крикнул Малек, и шум голосов тут же
прекратился. Моджахеды затихли.
— Молчи, мальчишка, — повторив эти слова, Малек пошел к Наби и
Имрану, схватился за нож, что носил за солдатским ремнем советского
производства, — ты ничего не знаешь. После смерти моего сына
Малека, Захид-Хан Юсуфза стал самым важным человеком в моей жизни!
А потому я требую его тело! Требую тела Аллах-Дада и Мухтаара!
Отдай мне их, и я уйду!
— Ах ты зазнавшаяся вошь… — Протянул сквозь зубы Имран и
выхватил кинжал из-за кушака, — ты забыл, где твое место!
— Тихо, брат. Тихо, — остановил его Наби. — Хватит на сегодня
смертей. Довольно.
Имран сплюнул. Вернул кинжал в ножны.
— Уходи Малек, — покачал головой Наби. — Твоя верность нам
больше не нужна. Завтра мы идем убивать шурави. Мстить за смерть
моего отца. Если у тебя не хватает доблести остаться с нами — уноси
свои ноги. Но тел членов моей семьи тебе не видать.
— Либо ты уйдешь, либо погубишь своих людей, — Сказал Имран
угрожающе, — и умрешь сам!
Малек огляделся. Остальные моджахеддин, что стояли вокруг, стали
напряженными, словно заряженные винтовочные бойки. Они внимательно
следили за каждым движением, каждым жестом Малека и его людей.
Ждали хоть одного повода, чтобы напасть и растерзать их.
Малек, с чуть более, чем десятью душами под командой, не мог
ничего противопоставить моджахеддин, которых в банде было почти под
две сотни.
Не проронив ни слова, Малек обернулся и пошел прочь. Его люди
последовали за ним.
— Аллах Велик! — Воскликнул тут же Имран. — Завтра мы идем лить
кровь неверных во имя Его!
«Аллах Велик!» — принялись кричать войны, повторяя за
Имраном.
Наби проводил Малека взглядом. Потом глянул туда, где несколько
минут назад стоял переводчик Фазир. Полного мужчины среди
моджахеддин уже не было.
В небольшой палатке было темно и холодно. Амине бы хотелось
обхватить свои плечи, чтобы хоть чуть-чуть согреться, однако она не
могла. Руки ей связали веревкой, другой конец которой приладили к
длинному железному пруту, забитому в землю.
Уже стемнело. Девушке хотелось пить. Она дрожала, наблюдая, как
при каждом выдохе изо рта вырывается белое облачко пара.