Я подошел к нему сзади, схватил за волосы и заставил подняться
на колени.
Совершенно неспособный сопротивляться, душман просто хрипловато
дышал и отхаркивался густой слюной.
Я похлопал ему по карманам. Оружия у духа не оказалось.
— Шурави меня убивать… — Протянул сквозь зубы Мухтаар.
— Убивать? — Холодно спросил я и вздернул его голову. Приставил
лезвие ножа к горлу.
— Убить меня быстрее, шурави. Я проигрывать.
Я стиснул зубы. На миг перед глазами возник образ лежащего на
мокром песке Васи Уткина. Образ маленькой ранки на его смугловатой
коже. Образ тонкой струйки крови, что сочиться из нее, смываемая
непрекращающимся дождем.
Я крепко сжал рукоять штык-ножа. Почувствовал, как эмоции моего
молодого тела бурлят. Как кипят гормоны. Как оно само подталкивает
душу на то, чтобы прирезать этого человека, словно пса.
Не сказав ни слова, я сильнее вцепился ему в волосы. Мухтаар
зажмурился. Когда я нажал острым лезвием ножа на его плоть, душман
застонал.
— Нет… Не делать… — Вдруг взмолился он сломавшимся голосом. — Не
делать это, шурави!
— Мне казалось, — мрачным, низковатым голосом, которого сам не
мог узнать, начал я, — ты хочешь смерти.
— Нет, шурави, — Мухтаар схватился за мою руку с ножом. — Не
делать, шурави. Я не умирать.
— О чем же ты думал, мальчишка, когда пошел убивать советских
людей? — Холодно спросил я. — Когда пошел воевать. Вести свой
жалкий джихад против безбожников?
— Просить… Отец давать что угодно…
— Если ты готов убивать, — продолжал я, — значит должен быть
готов умереть. Иначе ты трус. Трус и подонок.
— Не надо… — Душман всхлипнул. — Не надо, шурави…
— Только и можешь, что храбриться, сукин сын… Таким, как ты на
земле нет места. Мир только лучше станет без вас, мерзких
фанатиков.
С каждым словом я чувствовал, как разум все сильнее скатывается
в плен холодной ярости. Как все больше и больше растет желание
вспороть этому человеку горло.
— Ты резал головы нашим? — Прошипел я. — Отвечай, сукин сын!
Резал или нет?!
— Я не понимать… Я плохо по русскому языку… — Взмолился он.
— Все ты понимаешь, падла. Все ты прекрасно понимаешь. А значит,
заслуживаешь прочувствовать, ту боль, что испытали наши ребята.
Прощайся с жизнью.
Душман заплакал, когда я надавил ему на шею ножом и почувствовал
на собственной руке теплую кровь этого человека.