Мне необходимо узнать, кто он такой. В последнее время эта навязчивая мысль просто не даёт покоя.
Внезапно меня осеняет. Надо поднять себе температуру. Точно! Парень заметно нервничал в ту ночь (или день), когда градусник показал тридцать девять и шесть. Сидел тут со мной, не отходил. Как раз это мне и нужно.
Без зазрения совести опускаю металлический наконечник термометра в кружку. Буквально на несколько секунд. Чай – как раз не кипяток, но достаточно горячий. Идеально для того, чтобы моя спонтанная идея сработала.
Слышу какие-то звуки за пределами комнаты. Возвращается, видимо.
Быстро вытираю градусник о рукав кофты, мельком оцениваю результат своих манипуляций и засовываю его под мышку. Укладываюсь на подушку лицом к стене. Ещё и одеяло по самые уши натягиваю.
Вскоре со скрипом открывается дверь.
Стоит на месте. Наверное, не может понять, почему я опять лежу. Только же спала недавно.
– Ты почему не поела? – слышу его голос.
Молчу, ощущая удары собственного сердца в ушах.
– И чай не стала пить...
– Не хочу, – отзываюсь тихо.
– Начинается? – выдыхает устало.
Хочу сказать, что чувствую себя плохо, но вместо меня пищит термометр.
Браво, очень вовремя! Твой выход!
– Дай мне градусник.
Лениво копошусь под одеялом, после чего, сморщив мордочку, передаю ему термометр. Даже не взглянув на цифры. Типа мне настолько дурно, что нет на это сил.
– Твою… Ни хера себе!
Угу.
Отчего-то хочется глупо засмеяться.
Ну не дура ли?
– Насть, тебе надо выпить те колёса, – шелестит коробками, лежащими на столе.
Блин. Об этом я как-то не подумала.
– Давай, поднимись.
Ладно, придётся. Надеюсь, что с настоящих тридцати семи температура под действием препарата упадёт некритично.
Трясущейся рукой забираю у него стакан и жаропонижающее. Щёки горят. Взгляд упирается в пол. Стыдно врать, но что поделать, это же часть моего плана.
– Поешь?
– Не сейчас, – глотаю таблетку, запивая её большим количеством воды. – Выключи свет. Раздражает.
– Ты же боишься темноты, – напоминает любезно.
– Торшер оставь, пожалуйста. Так не боюсь.
Исполняет мою просьбу, пока я организовываю себе кокон из одеяла и ложусь.
Навострив уши-локаторы, замираю.
Собирается уходить? Серьёзно?
– Если вдруг умру, скажешь родителям, где тело? – спрашиваю тихо.
– Чушь не говори.
– Никакая не чушь! У меня пневмония.