Стоящая же перед ним девица, напротив, была юна и весьма хороша собой – курносое, бледнокожее личико с остреньким подбородком, зеленовато-ореховые глаза с длиннющими, отбрасывающими тень ресницами, аккуратная, невысокая фигурка, затянутая в корсет, и ярко-рыжие, густые волосы, кудрявые даже в зачесанном наверх состоянии.
Кукла, да и только. Мечта художника. Идеал поэта. Муза, одним словом!
– Селянка? – брякнул Эдвин слегка осипшим голосом, и сам поморщился от несуразности этого звания относительно столь прелестной особы. Ну какая она, к чертям, селянка? Баронесса, не дать не взять. Заблудившаяся в горных перевалах благородная баронесса.
Правда, как это часто бывает, оказалась где-то посередине.
– Из купеческих, милорд, – девушка сделала быстрый, но элегантный книксен, чуть приподняв юбку и показав ему ножку в чулке и в низком, зашнурованном ботинке. – Я из Бранденшира – это городок в пяти милях отсю…
– Я знаю, где Бранденшир! – грубо перебил Эдвин, маскируя волнение в груди и жар где-то пониже пояса. – Кто ты такая, и как посмела побеспокоить меня без предупреждения? Разве не знаешь, что к Дракону никто не является без его на то приказа?
Ему вдруг стало стыдно от того, что так быстро размяк при виде хорошенькой мордашки и изящной ножки в зашнурованном ботинке. Проклятое одиночество! Еще не хватало, чтобы всякие прохиндейки начали пользоваться им и влезать к нему в доверие!
Злость вернулась, а вместе с ней и боль в его собственной ноге.
– Чего молчишь?! – рявкнул он, порываясь вперед, к ней. – Говори, кто такая! И что за дурацкий наряд на тебе? Насколько я знаю, Зимний Маскарад у нас только через месяц! Шутить надо мной изволила?!
– Я… я… что вы, милорд… – испуганно заморгав, девушка отпрянула от него, путаясь в платье и роняя тяжелый колокол на землю. – Меня зовут… Адриана, я замуж выхожу… выходила… вчера…
Неожиданно девушкино лицо сморщилось, она по-детски хлюпнула носом и тут же, не сходя со своего места, горько-прегорько разрыдалась.
Разрыдалась, черт бы ее подрал!
Его светлость совершенно потерял дар речи и в который раз пожалел о том, что в прошлом году отправил на пенсию свою верную старую Маришку, взятую когда-то из сиротского дома в услужение. Она бы точно знала, что делать с этой девчонкой, ревущей посреди его двора, и к тому же успевшей к этому времени плюхнуться перед ним на колени, от чего еще больше стала похожей на сливочный торт.