Парень подается за Палашей, но заплетается в ногах и падает.
– Палашка! Воротись! Прости Христа ради! – кричит он, семеня за ней на коленках.
Гардемарин встречает девку озадаченной улыбкой.
– С Новым годом, барин! – запыхавшись, улыбается она.
– До Нового года, красавица… – Он взглядывает на часы. – Еще три минуты.
– Вот, на вечерку иду, на ту сторону, – тараторит она, пряча смущение. – А гляньте… – И выставляет из-под подола ладную, в шерстяном чулке и в ботиночке ногу. – В два счета снегу наберу! Свезете вниз? Ай шутили?
– Отчего ж, очень охотно! – улыбается он и жестом приглашает в сани – просторные, обитые внутри красным сукном, с подлокотниками и резной спинкой. – Звать-то как?
– Палаша, Пелагея. Сроду в таких не сиживала! – Подобрав подол, она проворно усаживается. – А вас, барин?..
– Николай Николаичем, можно Николаем.
– А Николашей? – смешливо взглядывает она.
– Да хоть горшком! – смеется Николай. – Только в печь не ставь.
– Ай жару боитесь? – играет она глазами. – Другая девка пожарчей печки будет!
– Да уж видел, как ты своего парня огрела.
– Был мой, да весь вышел, – бойко отвечает она и переводит разговор: – А верно сказывают, вы с Петербурга будете?
– Верно. Мы с вашим молодым барином в Морском корпусе воспитываемся.
– А что ж он вас на Новый год одного бросили?
– Я сам, – смеется Николай. – Хочу в новый год на санях въехать.
– Это как? – прыскает она.
Он спохватывается смотрит на часы:
– Еще полминуты. – И уже не отрывая глаз от циферблата, поясняет: – Весь спуск сорок секунд. Отвалим в этом, а ошвартуемся уже в девяносто восьмом. Пора!
Сунув часы в карман, он сталкивает сани, пробегает пару шагов и впрыгивает впереди Палаши. Она оглядывается на подруг.
Те провожают ее застывшими улыбками. Что в них – зависть? тревога? восхищение? осуждение? Тимоша сидит в снегу, где упал, и тоже глядит.
Она с вызовом обхватывает гардемарина за пояс и припадает к его спине, ненароком подтолкнув сани, отчего те встают боком, затем катят задом, Николай на миг выправляет, и сани начинает вращать волчком.
– Держись! – весело кричит он.
Палаша хохочет. Скрежещут полозья. Сосны, река, замок, люди на горе – мелькают, сливаются, кружат перед глазами. И в эту минуту все озаряет фейервер – с угловой башни замка взлетают ракеты. Подымается сотнеголосый ор. Летят шапки, платки, картузы… И возникает впечатление, что ликованием встречают не Новый год, а несущихся с горы Палашу и Николая.