Анукет и Аменемхат, перепуганные, встали.
– О, прости великий царь, – пробормотала Анукет, – мы пришли, только гонимые заботой о тебе. Да простит нас сын Солнца, но мы с тобой, пресветлый царь, с детства твоего. Не сердись же на опеку двух больных стариков.
Главный архитектор и танцовщица низко поклонились. Хеопс вновь повеселел.
– Я не сержусь, а очень люблю вас, – царь обнял Анукет и Аменемхата. – Идите же и не о чем не волнуйтесь. Мелонис – наш друг, а не враг.
Танцовщица и главный архитектор, скрывая досаду, покинули кабинет фараона.
Анукет привела Аменемхата в свои покои.
– Что же нам делать? – нервно проговорила она. – Мы, кажется, обречены терпеть этого чужеземца! А, если его убить?
– Я не хочу больше крови, – покачал головой архитектор. – Убийство Заземанха до сих пор стоит перед моими глазами. Снофру умер, Псамметих покончил с собой… Не надо больше злобы.
– Ты всегда был трусом, – с пренебрежением проговорила танцовщица
– Я художник.
– Я не могу справиться с Мелонисом, он очень сильный здоровый мужчина. Яд против него применять бессмысленно, он знает все противоядия. Его нужно заколоть, как свирепого кабана. Вот так. – Анукет сделала стремительный жест рукой, словно вонзала кинжал в невидимую жертву. – Я уже не обладаю мощью такого удара, но ты еще достаточно силен. Порази его кинжалом в сердце, быстро, стремительно, чтобы он не успел даже опомниться. Ты справишься. Вспомни, как в молодые годы, когда учился зодчеству, ты своими орудиями рассекал даже самый твердый камень.
Аменемхат посмотрел на свои руки, худые, но еще не утратившие силы, руки человека, знакомого с тяжелым физическим трудом.
– Я уже не тот, – печально проговорил он.
– На один удар тебя хватит, друг мой, – с нежностью сказала танцовщица.
Она обняла старого архитектора и приникла губами к его губам.
– О, Анукет, – прошептал опьяненный Аменемхат, – мы, словно вернулись в годы нашей юности. Времени не удалось погасить твой жар.
Танцовщица извлекла из сундука небольшой, но острый кинжал.
– Возьми его, – сказала она. – Это оружие бедняги Меритенсы. Он когда – то подарил мне его. Этот кинжал до сих пор острый. Меритенса, как и свой знаменитый меч, добыл его в бою с ливийскими дикарями. А оружие ливийцев не знает износа.
– Ты была с Меритенсой? – хрипло спросил Аменемхат, как зачарованный смотря на разрумянившеюся, словно помолодевшую, Анукет.