Вера, съев одно кулинарное чудо, потянулась за другим, но мать пресекла жадность дочери, сказав, что достаточно. Архип сдерживая улыбку, нарушая правила воспитания, встрял.
- Пусть еще съест. Если можно. Все равно хранить негде, пропадут, - увещевал сосед.
- Вы балуете мою дочь, - нахмурила брови Есения, но глядя на умоляющий взгляд девочки пришлось снова уступить. – Хорошо, Вера, но это точно последнее.
Завершив поедание десерта, Вера вымыла руки и, проникшись в очередной раз доверием к мужчине, начала задавать ему вопросы. На замечание матери, что нельзя приставать к людям, получила согласие от Тукаева, что ему нетрудно ответить ребенку.
Архипу неоднократно звонили, он перезванивал, если выбивало связь, и Есения поняла, что мужчина занимает ответственную должность на предприятии. Чувствовалась властность его тона, знания, которыми он делился с собеседником. Иногда он выходил за пределы их маленького пространства, чтобы не напрягать рабочими разговорами спутниц.
Запах легкого парфюма, скорее лосьона и табака напоминали, что рядом с ними находится мужчина. Муж Есении не курил, но запах сигарет, как ни странно, не напрягал ее обоняние, вызывая стойкую ассоциацию с Архипом.
Очередной вопрос Веры выбил почву из-под ног Архипа и заставил сконфузиться Есению.
- Дядя, а у вас дети есть?
- К сожалению, нет, - ответил, напуская легкость тону, едва сдерживая боль.
- Это плохо, - посчитала девочка. – А вы замужем? – в детском стиле задала вопрос.
- В смысле женат ли? – на что Вера, улыбаясь, закивала. – Нет, и жены нет, - и резко перевел взгляд на Есению.
Та, едва мелькнув серо-голубой радужкой, тут же отвела взгляд. Давая понять, что ей не интересна его личная жизнь.
- А питомец есть?
На что Архип отрицательно помахал головой, сославшись, что ему много приходится работать и часто уезжать в командировки. А Вера послала мужчине сочувствующий взгляд. И то, что выдала дочь позже, к такому Есения вообще не была готова, и то как поменялся взгляд мужчины от полученной информации ввел в недоумение.
- А мы бросили папу и теперь едем к бабушке Тане, - весело дополнила монолог девчушка. – Она мне свяжет теплые носочки и нарукавички.
Есения замерла, едва услышав признание дочери. Заметила, как напрягся мужчина. До этого он полулежал, расслабленно, отвечая на вопросы дитя, но стоило услышать фразу: "бросили папу", сел и уставился на ту самую женщину, что оставила мужа и сбегает к родителям. Как будто она не оставила благоверного, а убила и скрылась с места преступления. Настолько его взгляд пробирал, хотя Есения избегала смотреть мужчине в глаза, но ощущала его кожей.