***
Как и ожидалось добрались мы до отряда только к вечеру. Да ещё и
прошли финальную часть пути на своих двоих. Степанычу, конечно,
было тяжко, но мы с Андреичем помогали ему изо всех сил. Старик
сначала отказывался ссылаясь на понижение боеспособности нашей
троицы. Но мы здраво рассудили, что, пока один поддерживает
Василия, второй вполне справится с контролем местности. Так что
худо-бедно, но до своих добрались. Где нас, не сказать, чтобы
встретили с распростёртыми объятьями. То есть, двоим моим
напарникам сразу же предложили подкрепиться и передохнуть, а на
меня почему-то направили винтовки. А после и вовсе связали, химер
изъяли (я дал указание Вултусу и Ноксу не сопротивляться), под
конвоем доставив к светлым очам командира Николая Павловича.
Да, уж ни такого приёма я ждал. Совсем не такого…
– Ну, что Яков, как теперь выкручиваться будешь? – начал он с
места в карьер, когда меня ввели и усадили на стул.
Ага, значит, меня уже записали в позицию обвиняемого. Осталось
узнать в чём именно. Так что я решил спросить напрямую в чём
проблема. Ответ меня поразил. Подобного выверта я уж точно не
ожидал.
– Неожиданно. А какие-то доказательства есть или только чужие
слова? – поинтересовался я.
– Субординацию не забывай, боец! – рявкнул командир.
Мысленно чертыхнувшись, я поправился и переспросил
“по-правильному”. Хотя совсем недавно мы общались, как обычные
люди. Но тут, видимо, Звягинцеву захотелось напомнить мне моё место
обычного солдата, который беспрекословно подчиняется вышестоящему.
Что ж, придётся поиграть и в эту игру. Тем более, я так до конца и
не понял в чём конкретно меня обвиняют.
– То есть, разговор под дулом оружия, это уже прямой намёк на
предательство? Я правильно понял, товарищ командир – уточнил я.
– У меня другие сведения, – коротко ответил он.
Лекентий, тут же подумалось мне. Не удивлюсь, что за нами
действительно послали проследить. Так сказать, проконтролировать
выполнение приказа. Вот только после стычки у дома родных
Степаныча, всё уже пошло не по плану. И, когда я отправился
выполнять задание один, то у того, кто следил, тоже вполне могли
возникнуть определённые подозрения. А, когда меня “приняли” на
выходе для беседы с Самылом, то они только усилились. Но это всё
равно просто факты. А уж, как их интерпретировать дело другое. И
подозреваю, что хитро-наглая морда вестового тут сыграла не
последнюю роль. Он либо сразу на уши Звягинцеву подсел, либо,
передавая послание от бойца, трансформировал его в удобную для себя
версию. Недаром же, когда мы только зашли на территорию отряда,
этот упырь крутился тут, как тут и посматривал на меня с этакой
миной победителя. Всё становится на свои места. Как только теперь
выкрутиться из сложившейся ситуации? Не рассказывать же, что
главный зелёных, по прозвищу Медведь, действительно предлагал мне
перейти на их сторону. Но не в виде шпиона, а самым настоящим
городским партизаном. Да ещё и основать группу, где я смогу
использовать свои способности на полную.