Хмара немного опустила спинку сиденья, вытянула ноги. Обед ей
понравился. Хотя и в Консерве кормили как на убой, но разнообразия
там не хватало. Она подозревала, что шеф-поваром столовки был робот
с давно не обновляемой прошивкой и простым меню с упором на
курятину и рис. Раз в неделю давали тушеную говядину с картошкой
или макароны по-флотски, и раз в месяц фаршированную рыбу. По этой
рыбе они с Осой и вели счет времени. Очень приблизительно.
Хмара сидела, задумавшись, и вздрогнула, когда автоматически
включились дворники на лобовом стекле. Снова пошел дождь.
Куда же они всё-таки едут? Она не хотела торопить Бранта с
объяснениями. Пусть сам начнет.
— Ты же давала слово, — произнес он.
Хмара посмотрела на него с легким наклоном головы к правому
плечу. Она же никого не гипнотизировала ни в забегаловке, ни потом
на заправке. А! Понятно.
— Ты про резкие движения? — спросила она, незаметно переходя на
«ты».
Брант на такое фамильярное обращение отреагировал спокойно и
кивнул с серьезным видом:
— Сломала палец человеку.
Хмара поняла, что он с трудом скрывает улыбку.
— Мне показалось, что он собирался броситься то ли за
револьвером, то ли, чтобы схватить меня за шею, — объяснила она. —
Вдруг ты не успел бы его остановить, и он сломал бы мне
позвонки?
— Серьезно? — он глянул на нее с фирменной усмешкой. — А мне
показалось, он собирался встать и уйти в туалет, как я его
попросил.
— Ну, значит, показалось, — махнула рукой Хмара. Потом подумала,
что недостаточно ясно выразилась. — В смысле, мне показалось, а не
тебе. Бывает.
Брант рассмеялся.
Она хихикнула, что в общем-то ей не свойственно.
— Все нормально, — сказал Брант. — Всегда лучше подстраховаться.
Хотя непохоже было, что он рискнул бы схватить тебя за шею.
— Никогда не знаешь, на что способен человек, — глубокомысленно
заметила Хмара. — Револьвер мог быть ему как-то по особенному
дорог. Типа память покойного отца или подарок первой жены, или
просто жаба душила за потраченные денежки. А тут ты такой
внезапный, конфисковать хочешь ценную вещь ни за что, ни про
что.
Она спохватилась, что опять рассуждает, как взрослая. А не как
«подросток, всю сознательную жизнь мотающийся по спецучреждениям».
И довольно часто сидящая взаперти в одиночном карцере.
Взглянула искоса. Брант смотрел на дорогу, плотно сжав губы, но
серый глаз улыбался.