— У тебя хорошее чувство юмора. Это пригодится. И ты очень
быстрая и ловкая, — сказал он. — И сильная, чего не ожидаешь, глядя
на тебя. Директор прав, ты идеально подходишь по всем
параметрам.
Кто бы сомневался. Где такую вторую найдешь? Хмара задрала
подбородок и надула щеки. Потом прищурилась, повернувшись к
Бранту.
— К чему подхожу?
— К одной особой миссии.
Расплывчато. Что-то он темнит.
— А почему ты не подходишь? — спросила она. — Ты ж вон какой,
безупречный. Тебя даже моя мощная гипнотехника не берет. Ага!
Понятно! По тебе сразу видно, что ты сильный и это сразу
вычеркивает тебя из числа кандидатов для этой особой миссии?
Брант посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.
Что-то она раскочегарилась. Сейчас ее понесет, если не
сдержаться. Нужно притормозить. Меньше болтать, больше слушать.
Сосредоточиться, а то расслабилась. Вот что значит отвыкнуть от
нормального общения. Как с отцом и братьями. Она насупилась.
— Еще и умная. Сообразительная. Ты не можешь знать причину,
почему я не подхожу для особой миссии, для которой выбрали тебя, но
сделала правильный вывод. Дело в том, что я слишком тяжелый.
Для миссии годятся только легкие? Непонятное что-то опять… Хм.
Но выбрали ее. И хотя уже известные вводные насторожили бы любого,
Хмара была польщена.
— Таак… Получается, мне вообще никто не конкурент? — она
растопырила пальцы обеих рук и начала загибать их, перечисляя свои
положительные качества. — Умная, сильная, ловкая, быстрая, легкая,
особенная, скромная… что я пропустила? А! Отлично стреляю, круто
дерусь, сообразительная и главное! Никому не нужная сиротка.
Она повернулась к Бранту, разжала кулаки и пошевелила перед ним
пальцами обеих рук.
Тот тяжело вздохнул.
Значит, непростая миссия. Рискованная. Может даже возврата нет
оттуда. Добровольцев днем с огнем не найти. И самые безбашенные
наемники в отказе, ни за какие деньги не согласные. Приходится
круглую сироту из специнтерната отправлять.
Догадываясь, что она отбиваться начнет, снотворное в молоко
подмешали. Кто бы это мог быть? Коза, наверное, или старый
профессор — божий одуванчик. Точно он! Так и стоит перед внутренним
взором картина, как противный старикашка шприцем вводит что-то в
пакет молока! Чтоб его бессонница одолела в отместку! О, великий
дух Тонипо Киру, да будет так!