- Никто не просит меня спасать! Просто руки прекратите уже распускать! Что на Вас нашло вообще? Раньше Вы себе такого не позволяли!
- Ах, ты! – это первый раз, когда бывший начальник не может подобрать подходящего слова.
Я могу собой гордиться.
Но тут он все-таки находит, что сказать:
- Не расплатишься со мной!
- Я и не собираюсь! Это компенсация! Я три года в отпуске не была, между прочим.
- Слишком дорогостоящая компенсация, Танюш. Не находишь?
Он, наконец, отпускает меня. И начинает раздеваться. Снимает рубашку, брюки, носки, туфли. А я впервые оказываюсь так близко с почти голым мужчиной. Мне бы смутиться, но во мне проснулось любопытство. Я все же не решаюсь его разглядывать в открытую, смотрю украдкой. У него длинные сильные ноги, покрытые темными волосами, широкая спина, крепкие руки, на груди и животе впечатляющий мышечный рельеф, кожа смуглая. И пахнет он – приятно?
Когда он цепляет рукой резинку боксеров, я отвлекаюсь от его тела, и мои щеки опаляет волна жара. Он же не собирается раздеться совсем?
На всякий случай восклицаю:
- Не смейте трусы снимать!
Он поворачивается ко мне с улыбкой. И вот теперь жар на щеках становится непереносимым. Он сто процентов видел, как я его разглядывала!
Мужчина наклоняется ко мне близко, мы почти соприкасаемся носами, и тихо говорит:
- Пока не буду. Подожду, когда мы останемся одни.
Я растерянно таращусь на него. Он снова усмехается. Я сглатываю образовавшийся в горле ком. Он ведь не всерьез?
Суворин тем временем развешивает мокрую одежду по палубе. Когда возвращается ко мне, то усаживает меня на лавку и приказывает:
- Слушай меня внимательно, тридцать три несчастья. Пока не приплывем на остров, сидишь здесь. Ничего не трогаешь, ничего не открываешь, ничего не проливаешь. Если что-то нужно, спрашиваешь. Уяснила?
Что он со мной, как с маленькой?
Однако послушно киваю головой. Очевидно, что дальше выводить мужчину из себя, не стоит.
Сам Суворин уходит к владельцу катера. Они о чем-то разговаривают. Общаются по-испански, поэтому я не понимаю ни слова.
Через некоторое время Кирилл Евгеньевич возвращается ко мне и спрашивает:
- У тебя солнцезащитные средства есть?
- Да.
Как же без них? Солнечные ожоги – штука очень не приятная.
- Дай мне что-нибудь.
Я тянусь к своей сумочке и достаю из нее солнцезащитный крем. Суворин берет из моих рук тюбик и начинает наносить его на кожу. Медленно, скользит руками по своей коже и поглядывает на меня. Что он от меня ждет? Наносит средство на ноги, на руки, потом смазывает грудь и живот. И все время улыбается. Особенно, когда я нет-нет и бросаю взгляды на это представление.