— Но мой случай, я думаю, сложный.
— Заказные убийства всегда самое сложные.
— Потому что заказчики — настолько влиятельные люди.
— Это не главная причина. Все дело в том, что… — опер сделал
многозначительную паузу, — в раскрытии подобных дел обычно не
заинтересованы даже родственники пострадавших.
***
Черский расспрашивал оперативника еще какое-то время, но не
добился ничего, чего не знал бы и сам. Он вышел наружу, вдохнул и
вдруг обнаружил, что начинает темнеть.
Единственное, в чем он был уверен, — он не главный
подозреваемый. Если бы его хотели повязать и закрыть дело
по-быстрому — то выйти он уже бы не смог.
Он постоял на пороге, подумал и зашагал. Делать ему было особо
нечего, времени вагон. И он решил не нырять в душное и гулкое
метро, а пойти пешком.
Наш город, хоть и столичный, но совсем не бескрайний. Весь путь
должен был занять не больше пары часов через город, который
медленно окутывала зябкая тьма, — а значит, у него будет время
осмыслить многое. А по дороге, пусть даже мельком и в сумерках,
увидеть какие-нибудь интересные части города, которые он, скорее
всего, больше никогда не увидит, проживи он тут хоть сто лет.
Точно так же, как сегодня он в первый — и хотелось верить, что в
последний, хотя, конечно же, это не так — раз увидел это немного
пугающее, но все же примечательное здание его районной милиции. В
этом почти столетнем доме определенно что-то скрывалось. А так мог
бы весь (небольшой) остаток прожить в Чижах и даже не появиться на
улице Передовой.
Он углублялся в совсем уже почерневшие дворы, где редко-редко
горел одинокий фонарь. В таких местах Заводского района есть риск
нарваться на проблемы — но Черского это не волновало. У него и так
была проблема, огромная, удушающая. Прибавить или убавить хотя бы
одну каплю в этот океан — ничего не изменится.
К нему возвращалась та самая анестезия, с которой он шел ставить
подпись. И все серьезные мысли словно соскальзывали с этой корки из
серого льда. Возможно, это была самозащита от слишком глубоких,
сложных и поэтому неприятных мыслей.
Вместо этого лезли другие мысли — о прошлом. Как вышло так, что
из того, что было раньше, получилось то, что сейчас? Конечно,
обстоятельства изменились. Но дома-то прежние стоят, и люди в них
те же живут. Почти никто из них не умер, и мало кто новый
рождается.