Он выйдет, обязательно выйдет. Еще до наступления темноты. А
даже если и после — тем лучше. Незаметность будет Барашу только на
руку.
Шаги. Гулкие шаги вниз по лестнице. Будет хорошо, если это он. А
если не он, то еще подождем.
Он! Как это любезно с его стороны — спуститься сразу.
Тонкие, бабьи ноги в тесных джинсах, слишком потертых, чтобы
быть модными. Та самая куртка с опущенным капюшоном, тащит в руках
какой-то мусор.
Промелькнул мимо, даже не посмотрев в его сторону, и вышел,
хлопнув дверь.
Дело, конечно, не в дожде. Он просто пытается спрятаться от
этого мира, который всегда будем ему врагом.
Конечно, этот мир — враг для всех нас. Просто большинство этого
не замечает или хотя бы старается не замечать. У большинства
получается — поэтому они так удивлены, когда жизнь все-таки решает
ввалить наконец им лопатой по макушке.
А вот этот уже все понял. И знает, что ввалит. Просто не знает,
как скоро это случится.
Бараш досчитал, как положено, до десяти. И тоже вышел следом.
Как будто он тут и ни при чем.
Да, объект ничего не заметил. Все так же тащил свой мусор к и
так переполненным бакам. Мусор не вывозили уже неизвестно сколько,
так что теперь это были даже не баки, а скорее, какие-то
металлические кубы, словно остатки погибшей цивилизации, которые
торчат из-под мусорных гор.
Бараш шагал следом, ступая как можно тише. Хорошо, что кроссы
надел, подошвы мягкие.
Барашу почему-то хотелось позволить объекту выкинуть этот хлам,
чтобы последнее дело окончилось успешно.
Он по-своему уважал этого дурика. За кем попало его не
пошлют.
Вот мусор рухнул в гору и сразу слился с прочим мусором. И в то
же мгновение Бараш выстрелил ему в спину.
Целиться почти не пришлось. Между ними было не больше десятка
шагов.
Объект дернулся, и в районе загривка начала расползаться темная
клякса. Но он пока еще держался, так что Бараш выстрелил еще и еще
— и объект все-таки рухнул, бесшумно, рожей прямо в мусор.
Бараш шагнул еще ближе и прямо в затылок капюшона всадил
последнюю, контрольную пулю — чтобы и не смог что-нибудь разболтать
сквозь агонию. Бараш уже отлично усвоил, что люди порой умирают
очень долго и мучительно. Едва ли в его предсмертном бреду окажется
что-то полезное для следствия, но просто не хотелось, чтобы
уважаемый им объект сильно мучился.