«Он мягкий и чистый,
В глаза мне посмотрит.
И нежной ладонью,
Грехи мои смоет»
И второе:
«В глазах его,
Я вижу свет.
Иисус придёт,
Спасенье есть!»
«Спасенье есть? Он? Кто он? Спасенье. Не спас он тебя, – вслух произнесла Ева. Не отдавая себе отчета, она встала с кресла и, словно хищник запертый в клетке, принялась ходить взад-вперед по гостиной, – Он? Кто же тот мужчина, в глазах которого ты свет видела? Это не Гена, это не про него ты писала. Иисус? Нет. Нежной ладонью… Он мягкий… Это человек из плоти и крови. Так кто он? Ну, дай же мне зацепку. Почему ты имя его не записала? Куда ты меня ведешь? Что ты говоришь мне своими стихами? Я не понимаю! Это ты одержима или он одержим? Ты один раз сходила в эту церковь? Сколько раз ты была там? Или это не церковь вовсе? Ты побывала в этой церкви и через год после этого написала стихи, наполненные религиозным смыслом, стала грустнее и, наконец, твое тело находят недалеко от католической церкви. Это связь? Это подсказка? Это тот священник с проповедями про огонь в глазах? Возможно. Тогда причём здесь «Чёрный георгин», «Хирург»? Не доказано, что в этих делах была религиозная подоплека, да и зачем так заморачиваться и имитировать убийства из прошлого? Здесь что-то другое, но что? А вторая жертва? Она ходила в церковь? Была религиозна? – Ева взглянула на часы, время было глубоко за полночь, – Звонить Громову уже поздно. Они знают? Они спрашивали? А вдруг дела не связанны? Вдруг, я неправа?»
Ева открыла дверь в спальню и посмотрела на доску расследования своей жизни, доску расследования той ночи. Она смотрела на фотографию своей мамы в центре паутины красных и зеленых лент, ведущих от одной фотографии к другой, от одного куска газетной вырезки к другому. В такие моменты эта стена помогала ей найти уверенность в себе. Она смотрела на нераскрытое, на самое странное дело своей жизни и убеждалась, что больше не допустит нераскрытых убийств, больше не позволит себе что-то упустить, что-то забыть.
«Нет. Я права, – она смотрела на фотографию улыбающейся красивой женщины, – Ведь, я права, мама?»
Безмолвный ответ скрыла ночь.
***
Иногда Еве казалось, что Морфей её ненавидит. Он либо вообще не приходил, либо одаривал кошмарами. Она и сама не знала, что хуже. Мысли перемешивались, сплетались в паутину из фраз, дел и поступков, а она как маленькая мушка неистово билась в ней, пытаясь выбраться, но всё больше и больше погружалась в вязкий капкан.