- За великие заслуги жалую боярина князя Фёдора Мстиславского
землями….
- За великие заслуги жалую боярина князя Дмитрия Трубецкого
землями…
- За великие заслуги…
Все награждаемые кланялись, благодарили, но веры им не было. Да
ещё местничество. Глядя на вечных предателей Шуйских, хитрованов
Голициных, потомков прусского князька Романовых, стайки других
родов, Пётр думал, с какой бы радостью дал приказ «ближникам»
устроить резню, прямо тут – в зале! Но нельзя – только на
противостоянии родов он сможет выжить и возродить лежащее в руинах
отечество.
Сопрев в тяжелых облачениях, да ещё с поддетой драгоценной
персидской кольчугой. Иван настоял, что бы Пётр всегда её носил, и
отец его в этом поддержал.
Вместо рынд трон окружали шестеро родовитых дворян из
«ближников», в зале были ещё два десятка из дворян и детей
боярских. Остальные охраняли внутренние помещения и подходы к залу.
Ночная смена спала – спать и есть при любом удобном случае на войне
быстро учишься, так же как и просыпаться от любого опасного звука.
Те, кто не научился – умерли. Под монотонный голос думного дьяка,
зачитывавшего грамоты, мысли текли сами собой. Несколько недель
бояре будут мериться наградами, решать, не обошёл ли кто их по
местничеству! Потом пойдут просить, делить власть, собачиться на
собраниях боярской думы… Немного времени выиграли.
Наконец, все нужные слова сказаны, награды розданы, и
новоиспечённый царь вышел из зала, просто кожей чувствую зависть и
ненависть, исходящую от выстроившихся в первом ряду бояр. Следом за
ним шли отец и князь Трубецкой, которого Дмитрий позвал с собой.
Такое единство военных лидеров смутило бояр, и они быстро
разъехались по усадьбам, обсуждать события в семейном кругу и
решать – с кем и против кого дружить. Царь, в сопровождении отца и
князя Трубецкого, с напряжением косящегося на окруживших их
«ближников», прошли в малые покои, где уже ничего не напоминало о
поляках.
Посередине стоял накрытый стол с лавками по бокам и креслом во
главе. В углу стояли и тихо о чем то говорили Иван и Минин, сразу
замолкшие и поклонившиеся вошедшим.
- Иван, прими! – Пётр отдал одному из ближников шапку и начал
расстёгивать многочисленные жемчужные пуговицы на парадном кафтане,
подскочивший Иван начал сноровисто помогать. Наконец, процедура
разоблачения закончилась, и Пётр оставшись в расшитой шелковой
рубахе, счастливо выдохнул. – Сопрел!