Стоящий чуть в стороне Иван на правах старого наставника
вклинился в разговор:
- У вторуш десятник есть – Верста - из офень, хитрый, грамотный,
но гнили в нём нет. Хорошим помощником тебе будет, Константин!
- Дело говоришь – помню его! Он и десяток себе под стать
подобрал!
- Вот и забирай их! – обрадовался Пожарский,- и ещё два десятка
– половину здоровых, половину ловких.
- Кат ещё нужен, - уже спокойно сказал Литвин.
- По старине найдём, - Иван почесал затылок, - лиходеев
наловили, выберем!
- Вот и ладушки, - Пётр обрадовался, что сложный разговор
остался позади, - можно и потрапезничать!
В голове всплыло чужое слово «спецслужба».
Несмотря на то, что в Кремле поляки оставили собранное золото и
ценности, вопрос наполнения казны стоял очень остро.
Следующий год мог стать голодным, просто потому, что многим
нечего было сеять. Из ближних к Москве сёл многие крестьяне
разбежались. Земли стояли впусте, кто-то погиб, кто-то был угнан в
полон. Обсудить сложившееся положение Пётр решил с Мининым и отцом
- Минин был земским старостой, знался и с купцами, и с крестьянами.
Отец, как помещик, тоже знал крестьянскую жизнь. И намного лучше
Петра понимал взаимоотношения между крестьянином и помещиком.
И хотя заповедные лета не были отменены, крестьяне были
закреплены за землёй, но смута настолько сильно прошлась по стране,
что вопрос людей стоял намного острее, чем вопрос наличия поместий.
Учитывая, что пленных практически не было, те поляки, которые
сидели в Кремле, были побиты, остальные умерли с голоду.
Чем кормить армию, которая была жизненно важна, чем отплачивать
казакам, которые тоже хотели кушать, было непонятно. И времени
практически не оставалось. На дворе стояла весна, время сева,
возможно, к севу уже и опоздали.
Минин выглядел плохо, уставший, с красными от недосыпа глазами.
Пётр про себя пожалел боевого соратника. Но ситуация была такова,
что всем приходилось сейчас работать на износ. Ему не на кого было
положиться. И не с кем было посоветоваться, чтобы потом не думать о
последствиях данных советов.
- Проходи, Кузьма, садись.
За небольшим столом стояли три кресла, побогаче Петра, попроще
для гостей. Самому Петру было, по большому счёту, всё равно. Но
даже с ближним кругом нужно было соблюдать статус. Тот же Минин его
бы не понял, если бы сам Пётр сел на простое кресло или предложил
ему украшенное.