– А вчера кулек домой приносит и в комнату шасть. Я следом,
смотрю, а она в шкаф прячет. Ну я задала ей, конечно. Купила ткань,
а с матерью не посоветовалась.
– Так что с киоском? – повторяю просьбу. – Подскажете?
– А главное, на что ей эта ткань?
– И на что? – "Моя" собеседница переключается на соседку. Может,
они меня просто не видят?
– Юбку, говорит, хочу, как у людей. Модную. Опять обрежет выше
некуда, скоро вся задница наружу будет, тьфу на нее, сил моих
больше нет, зараза такая.
Чуть дальше за лавочками в глубине парка был фонтан. Если это
ТОТ самый парк, конечно. Спешу туда. Фонтан на месте, в детстве он
казался мне чуть ли не бассейном, а сейчас выглядит огромной
огороженной лужей.
В ребристой глади отражается та же физиономия, что я видел в
зеркале. Светлые вихры, слегка вздернутый нос, лицо молодое,
навскидку лет двадцать пять – тридцать максимум.
Резко трогаю себя за ухо. Живой, реальный. Ну, привет тебе,
новый я.
Подставляю руки под воду и смачиваю лицо. Что дальше? Да, точно,
выяснить, который сейчас год.
В конце аллеи появляется старичок. Светлый костюм, соломенная
шляпа, тросточка. Под мышкой у него зажата газета. Газета!
Старичок добредает до лавочки, приземляется и разворачивает
прессу. Мельком выхватываю надпись "Советская…". А что именно
советское, пока не разглядеть.
– Можно? – протягиваю руку и, не дожидаясь ответа, чуть отклоняю
угол.
"Советская культура", слева от названия номер выпуска –
шестьдесят восьмой. Двадцать пятое августа, такая же дата, как и на
календаре.
– Дело особой важности, – машинально читаю.
– О чем вы? – дедок опускает газету и смотрит на меня.
– Заголовок.
Полностью отражающий мою задачу – выяснить, кто я, где я, как
тут оказался и главное – как мне вернуться назад.
– А год где посмотреть? – сажусь рядом и киваю на газету.
– Год? – удивленно переспрашивает. – Говорю же, выпуск
сегодняшний.
Слегка наклоняюсь и вглядываюсь в полосу. Слева от даты в черном
кружке белые цифры – тысяча девятьсот семьдесят восемь. Как я их
сразу не заметил…
Выходит, я сейчас на… полвека раньше, чем должен быть. Нет, это
невозможно! Нереально просто. У меня вырывается стон отчаяния.
– А вы Америкой интересуетесь? – старичок поправляет шляпу и
поворачивается ко мне.
– Нет. – Мой ответ звучит резко и, возможно, грубовато, но он не
обращает на тон внимания.