— Папа всё уладит, — пробормотал Сёма с сомнением. — Он всегда всё улаживает.
У меня задергалась бровь, закололо в сердце. И как нам теперь выкручиваться? Пару раз я качнулась на стуле туда-сюда, а потом в задумчивости убрала с пижамы внука с десяток катышек.
Ой, что это? Никита мне подмигивает, или у него начался нервный тик? Я посмотрела на зятя вопросительно. Он всплеснул руками и изобразил крайнее оживление:
— Сёма, мы же совсем забыли тебе сказать! Бабушка тоже уезжает, ага. К подруге на дачу. Они будут полоть грядки и жарить шашлыки. И ванной там нет, только летний душ, правда, Нина Львовна?
— Конечно! — кивнула я, на нервной почве хватаясь за кусок пиццы. — И есть я обещаю редко и только свеженькое.
— Правда? — Сема, кажется, слегка расстроился.
С балкона вернулась Танька и тоже схватила себе ломоть пиццы. Вид у девчонки был слегка чокнутый: глаза странно сверкали, волосы спутались, а пижама перекрутилась.
— Может, Сёма боится лететь на самолете? — предположил Никита, передавая сыну чашку чая. — Может, он у нас того? Трусишка?
Сёма ощетинился:
— Сам ты трусишка! А я просто человек, способный к статистическому анализу и прогнозированию.