Всю дорогу до особняка Брюсов, Уний молча сопел. И смотрел в
окно, не на меня. Не знаю откуда, но у меня возникло ощущение, что
он на меня вовсе не злиться. Даже благодарен.
Один раз только он оторвался от окна, и ткнулся мордой в плечо.
А я снова чуть не разнылся, как девочка. Подумать только — столько
эмоций! Подготовленный Кочевник, психотип — не придерешься, а
расклеился, как не знаю кто! Хотя, если вспомнить, Координационный
Совет считал, что у меня в характере слишком много подростковой
бравады и напускной жизнерадостности, за которой я прячу настоящие
эмоции. Ну, может и так.
На самом деле я просто вымотался. Переговоры, наведение,
перенос, который закончился так… нештатно. Но с другой стороны —
Уний-то жив! Значит, можно будет со временем что-то придумать!
— Вот здесь, братан, мы и будем жить! — когда таксист уехал, я
указал на темный особняк. — Деда сегодня арестовали — позже
расскажу в чем тут дело — так что дом полностью в нашем
распоряжении. Четыреста двадцать квадратных метров, пять спален,
кабинет, гостиная и служебные помещения. Три санузла, между прочим…
блин, прости, не подумав ляпнул.
Лобастая башка толкнула меня в бедро. Мол, хорош трендеть, давай
показывай уже свои хоромы. А там действительно было, что
показывать. Я, помню, когда здесь очнулся, долго еще по коридорам
блуждал, прежде чем все выяснил, и научился нормально
ориентироваться.
— Нам бы с тобой надо как-то научиться общаться, — сказал уже в
коридоре. Уний к этому моменту, все еще заплетаясь в слишком
большом количестве ног, все же пообвыкся в теле. Шел, по крайней
мере, почти все время сам. — Есть идея, кстати! Можно сделать
несколько табличек с базовыми фразами, и ты их будешь выбирать? Да,
на нашем языке, заодно никто ничего и не поймет.
Местный-то говор, как и письменность, Унию не досталась. Знал
только то, что с собой принес. Точнее сказать, как и все стоящие в
очереди переселенцы, он учил здешний язык, но так, по верхам. Чтобы
была хоть какая-то база. Так что приходилось с ним говорить на
родном для нас обоих языке.
Это я, занимая тело рецепиента, получил в довесок большую часть
его знаний и памяти. И то не в полном объеме, кое-какие лакуны
пришлось заполнять уже потом, чтением и поиском в местной сети. А
вот Уния такого бонуса лишили — откуда в мозгу собаки человеческие
слова и письменность?