Встречающих было много. Моя тётя Фрося, Дядя Гриша, мамин брат, двоюродная сестрёнка Надежда и Гошка, её трехлетний сын. Тут же появился плотник, дядя Макар, а за ним прилетела вездесущая тётя Сима. На деревне её звали Симка-суматоха.
– Ой, Андрюшенька, ой, сколько лет не виделись, – причитала тётя Фрося и плакала навзрыд. По её щекам катились обильные слёзы.
Тётя Фрося очень похожа на мою маму и обе они всегда плакали при встрече или расставании. Мы обнялись. Подоспел дядя Макар:
– Тать мои старые кости, кого я вижу! Солдатик! Зови на помочь, Фросинья!
Солдатиком Макар называл меня после моего армейского отпуска. Тогда я заявился в деревню при полном параде – вся грудь в орденах, как новогодняя ёлка в игрушках. А «помочь» – это когда приглашают соседей подсобить в большой работе – поставить сруб, скосить большую поляну или сметать стог. Расплата всегда одна – хорошо накрытый стол. И напиток всегда один – золотистая медовая бражка.
Дядя Макар особенно уважал вторую часть события.
– Тебе бы только нагужеваться! – укорила плотника тётя Сима. – С утра уже без меры!
– Обижаешь, нянька, – возразил ей Макар, – мы меру знаем. Как нету, так и хватит.
– Как поживаешь, дядь Макар? – спросил я.
– Ить, как картошка, солдатик. Если зимой не сожрут, то к лету посодют, – ответил плотник. И без перехода: – Завтра рыбалить пойдём. Надысь в омуте вот такого талменя видел. Сам-один и не вытащу!
Вечером за праздничным столом собралось полдеревни. Во дворе поставили и накрыли стол. Больше всех суетился плотник Макар. Мы сидели рядом. Он спросил:
– Как твой корабль, дюже большой?
– Сто восемьдесят метров, дядя Макар.
– Ух ты! Это, как до той горы!
«До той горы» и за три дня не дойдёшь. Но у Макара свои понятия. Он говорил: «Тут дорогу меряли чёрт да Тарас, у них веревка порвалась. Тарас говорит, давай свяжем, а чёрт говорит – да так скажем!»
Дядя Макар в конце войны угодил на Сахалин и там охранял пленных японцев. С тех пор помнил несколько слов на японском: «Стой, стрелять буду! Руки вверх! Работать!» Я же знал другие, мирные фразы: «Доброе утро, спасибо, до свидания и сколько стоит?» Под ядрёную медовуху мы легко общались с Макаром на японском. У медовухи интересная особенность – голова становится ясной и прозрачной, а вот ноги уже не идут.
С утра зарядил дождь и тётя Фрося отменила покос. Если бы было «вёдро», мы бы собрались ворошить сено или метать стог. Тётя Фрося ушла наводить порядок в клубе, которым заведовала. Мы с дядей Гришей сидели под навесом, покуривали и слушали шум дождя.