Я бережно поднесла табличку – светло-коричневую, с ладонь размером – к глазам. Глину сплошь покрывали крошечные начертания. Фотографии клинописи я видела и до похода в библиотеку Моргана, но не обращала внимания на то, насколько увеличены эти снимки. Я думала, что таблички будут величиной примерно с мой iPhone, но они оказались вдвое меньше, а значки и вовсе крошечными. «Представьте себе второй портрет Линкольна на пенни, – сказал Бэбкок. – Тот, что с его статуи внутри мемориала Линкольна. Вот настолько малы эти надписи».
Табличка, прохладная, удобно ложащаяся в ладонь, дарила своего рода умиротворение. В прикосновении к ней было что-то щемяще знакомое, напоминающее ощущение от смартфона, в котором я часто делаю записи.
Клинопись назвали так греки, отметив клинообразное начертание знаков. Писали с ее помощью на десятке языков, так же, как во многих языках пользуются латинским алфавитом. Выглядит эта письменность как сочетания линий – вертикальных, горизонтальных, диагональных – и треугольников, продавленных в сырой глине с помощью стилуса, длинного и тонкого инструмента, похожего на ручку. Глиняные таблички занимали настолько важное место в клинописи, что вошли в состав шумерского слова «писец» – дубсар, образованное из дуб («табличка») и сар (от глагола «писать», буквально – «двигаться быстро и прямо»). Дубсар – тот, кто пишет, и писец, умеющий быстро выводить на табличке ровные строчки. Другую старую технику обозначали синонимом глагола «писать» – хур (также «рисовать» или «вести линию»). Письмо, которое для шумеров было новой технологией, ассоциировалось ими, по крайней мере лингвистически, с технологией более старой – рисованием на гончарных изделиях [2].
Решение использовать глину как материал для письма было гениальным: в результате до нас дошло куда больше образцов шумерской письменности, чем текстов более поздних: греческих, римских, средневековых европейских, и даже, в известном смысле, сделанных после изобретения печатного станка. Если бы греки писали на глине, Александрийская библиотека не погибла бы в пожаре. (Образцов египетского папируса, второго по частоте использования в древности писчего материала, тоже сохранилось больше, чем многих других, появившихся позже: египтяне хранили свои документы в запечатанных контейнерах.) Клинописных табличек до нас дошло много, но тех, кто умеет читать их, сейчас очень мало, так что лишь небольшой объем расшифрован (см. илл. 1 и 2 на вклейке). Тем не менее они не утрачены для последующих поколений, хотя до недавнего времени на них не обращали внимания. Всякий раз, когда город, где писали клинописью, сгорал дотла, глина затвердевала и становилась долговечнее.