чей завтра праздник?
В крепкой руке сверкнул кинжал. Сколько крови помнит это лезвие?
- Я жду.
3
Монастырь долго не продержится. Не для того его строили.
Ох, знали бы монахини, когда насильно постригали юную Анж. Для ее же блага, только для него! А она бессильно клялась любой ценой вырваться на волю. И отомстить за всё.
Сейчас дядя точно отомстит. Всем. Мало не выйдет никому.
Слишком светло. Нужно продержаться до темноты, но аббатство столько не устоит. Не рухнет, так сдастся. Арсенииты – не воины. А уж арсениитки…
Слишком много солдат. И у них - королевский приказ.
А в отцовском доме они уже побывали. Сами хвалятся – слышно в приоткрытое окно.
Если Анжелика не сохранит свободу – родных уже не спасти.
А Иза и ее возлюбленный всё еще заперты в своем подземелье. До самой ночи. Мэндский мерзавец знал, что делает.
Когда-то Анжелика жила в родном доме и любила кузена Алессандро. Он представлялся ей не только лучшим другом, но и прекрасным принцем из сказки об Алых Крыльях.
Юная Анж много ночей подряд чертила эти крылья по книге художника, погибшего лет за триста до ее рождения. И совсем забыла, что Крылья по легенде должен изготовить влюбленный принц. Это его роль – прилететь на них за своей принцессой. Еще там была добрая фея, но с ними в жизни как-то не получается.
Вместо нее у Анж древний художник - гений или безумец. Тот, кто ушел в Светлый Ирий давным-давно. А может, даже улетел. Легенда загадочно умалчивает.
- Мать-настоятельница! Откройте! Слышите?
Мать. Мать никогда не бросит детей. Но их могут и пощадить. А вот ее – уже нет.
И монастырь никогда не был ее личным выбором.
Вот и потайная дверь. Через старый шкаф. Обнаружена давным-давно.
Потому Анжелика и выбрала эту келью. Были ведь и удобнее. Но бывшая пленница так любила порой выбрести ночью на крышу.
Темная лестница на пыльный чердак, еще более узкая – на широкую крышу. Под клонящееся к закату солнце. Слишком медленно.
Всё, дальше бежать некуда.
Прощайте, любимые книги и чертежи. И как же далеко еще спасительные сумерки! И свободная Иза.
Зато рукотворные крылья – вот они. Не алые, а черные. Цветов многоликой Мэндской ночи. Других здесь просто не найти. Не родной дом.
В монастыре ведь не любовь, а вечный траур.
Но здесь тоже можно не спать ночами. И мать-настоятельница живет в келье одна. Хоть какая-то привилегия. Из тех, что и впрямь необходимы.