– Ступай, ступай. Не поминай лихом. Ступай, я сказала! – она стукнула палкой в пол. – Хоть на том свете не придется мне смотреть на твои сопли.
Пистолет, конечно, отобрали. И отдали на хранение Дебурне. А как бы он сейчас пригодился – карета опять подскочила на особенно глубоком ухабе, и мальчик подумал, что это мог бы быть не ухаб, а поваленное разбойниками дерево. Одно дерево валится спереди кареты, другое – сзади, а из леса выбегают разбойники. Одни убивают кучера, другие успокаивают лошадей, а третьи грабят пассажиров. А потом режут. Как зарезали четверых купцов-гугенотов из Ла-Рошели на прошлое Сретение. Купцы скорее хотели скорее добраться до Пуатье, к губернатору-гугеноту, своему единоверцу, и не стали дожидаться попутчиков. Их и нашли – разбитый возок с содранным кожаным верхом, разбросанные вокруг искромсанные трупы, лишенные одежды.
Если б у него в руках был пистолет, он мог бы одним выстрелом сразить разбойника и убежать с дороги в лес, а там забраться на дерево – он хорошо лазает по деревьям, куда лучше Альфонса, хотя тот на три года старше. И учится в Сорбонне. Представив себе Альфонса в черной мантии и четырехугольной шапочке с кисточкой, карабкающегося на ольху, Арман фыркнул.
– К вечеру, Бог даст, приедем, – ободряюще улыбнулся Дебурне. – Шутка сказать – тридцать лье.
– Это если не будет осадков, – возразил отец Мюло, высовываясь в окно кареты и глядя на небо. – Если пойдет дождь или снег – придется ночевать в Ланкруатре, в трактире. А тучи собираются.
– В «Трех епископах»? – оживился Дебурне. – А что ж, может, оно и к лучшему. Каких там каплунов подают!
– Когда я был там в мае, то подавали там в основном лепешки из желудевой муки, – заметил аббат печально. – Но сейчас могут быть и каплуны – дело к зиме.
По крыше кареты застучали капли – сначала редкие, а потом частые, крупные. Была надежда, что обойдется обильным, но коротким дождем, но она оказалась тщетной – забусил мелкий противный дождичек, из тех что могут идти неделями.
На перекрестке кучер придержал лошадей.
– В Ланкруатр! – не дожидаясь вопроса, закричал отец Мюло, как показалось Арману – с облегчением.
– Ого, кого принесло! – вполголоса заметил аббат, когда они въезжали на просторный двор «Трех епископов» – приземистого здания, словно нахлобучившего на себя второй этаж, чтобы подозрительно смотреть исподлобья на всех жаждущих получить кров и харчи в этой негостеприимной местности.