Достав фотоаппарат, Юрий отправился в ванную проявлять пленку. Когда, однако, вышел с пленкой и посмотрел на просвет запечатленный кадр, ему оставалось только в сердцах выругаться.
С кадра ему улыбался популярный артист Марк Бернес.
И тут, выходит, сын Викентия его обошел. Да, шустер был, тут ничего не скажешь!
Самым отвратительным было то, что его снова втягивали в тот мир, из которого он вырвался с таким трудом, – в мир, которого не должно было быть.
Но, говоря по правде, даже этот весьма паскудный мир станет без садиста Палисадникова хоть на крохотную толику, но все таки чище.
«Что ж, – решил Васильцев, – состязание так состязание. Ты у меня еще посмотришь!» Вернуть Полю и добиться, чтобы этот сукин сын навсегда оставил их в покое, – ради этого стоило принять вызов наглеца.
Наконец он открыл оставленную на столе папку. С фотографии на первом листе на него смотрел отвратительный альбинос в совершенно не уставных темных очках. За эти самые очки почему то сразу и уцепился Васильцев, ведь что то же они должны были означать.
Чтоб не узнали? Ерунда! Такого не узнать трудно. Фотография к тому же делалась для сверхсекретного личного дела, а он там – как на пляже. Ох, неспроста, неспроста!..
Листая бумаги в папке, Васильцев пропускал все подвиги этого комиссара и все представления к наградам как вещи в данном случае несущественные. А вот некоторые казалось бы незначащие мелочи вдруг приобретали далеко идущий смысл. Например, это: прошение комиссара о покупке для него за границей неких особых очков.
В конце папки были всякие медицинские документы. Юрий внимательно их изучил и лишь благодаря им наконец начал понимать, что ему делать.
Катя вернулась к вечеру, новые документы были при ней: и на них двоих, и на их «дочь» Полину. С этими документами могли бы уже завтра убраться из Москвы и найти себе новое пристанище.
Но теперь, узнав обо всем, Катя сказала твердо:
– Без Полины – никуда.
Юрий был того же мнения.
А ночью Катя застала его за странным занятием: он плавил стекло в консервной банке, помешивая и подсыпая туда какой то порошок.
Она посмотрела на него, как на психа. Потом спросила:
– Это ты такой ужин готовишь??
– Нет, – усмехнулся Юрий, – готовлю подарочек для одного комиссара.
Не погружаясь в долгие объяснения, Васильцев снова окунулся в свое занятие.