Знаю, знаю, надлежит спрятать улыбку, сухо напомнить, что я в вечном трауре, пока не отплачу Кентигерну за потерю, но ноги сами начали приплясывать на настиле.
Пожалуйста, пожалуйста, милый кузен! Я согласна, как в детстве, называть вас на «ты», даже поцеловать позволю, в щечку, только развейте беспросветную скуку.
— Я подумал, немного веселья нам не повредит. — Сдается, мое поведение его забавляло. — Годичный траур по вашему отцу и моему дражайшему дяде истек, и я взял на себя смелость организовать небольшой прием. Человек на сто, не больше. Ее величество уже дала свое согласие, надеюсь, и вы почтите нас своим присутствием.
— Конечно, почту.
Хотелось прямо сейчас вернуться в свои покои и перерыть гардероб в поисках платья. Уверена, там найдется что-то подходящее. Но приходилось стоять здесь, изображать принцессу, точно так же, как Фарнаф изображал обычного поданного. Хотя у него, определенно, получалось лучше.
— Осмелюсь попросить вас еще об одном одолжении, ваше высочество.
— Арлайн, — милостиво разрешила вернуться к родственному обращению.
Все же мы кузены, пусть Фарнаф и старше на целую вечность.
— Так вот, Арлайн, — прочистил горло кузен, — запишите на меня первые два танца.
Он говорил о пустяке с пугавшей меня серьезностью. Будто от того, отдам я ему эти два злосчастных танца или нет, зависела его жизнь.
— Хорошо, они ваши, — легкомысленно пообещала я.
Фарнаф с облегчением выдохнул.
— Тогда я пришлю вам приглашение.
Насторожиться бы, задуматься, но я уже кружилась в ритме вальса с невидимым партнером. Неправильная принцесса, что с меня возьмешь!
***
Гордон выглядел нелепо. Настолько, что всю дорогу к столичному особняку Эсамадов хихикала, прижимая ладошку ко рту. Алхена прожгла во мне дыру, но молчала. Понимаю, ей сейчас не до меня: ее мысли занимал Кентигерн. Герцогине стоило большого труда уговорить сестру поехать, и то, не удивлюсь, если она через час скажется больной и вернется во дворец. Зато я, что бы там ни гласил этикет, возвращаться вместе с ней не собиралась. Можете считать меня черствой, эгоистичной, но даже скорбь по родным не отменяла веселья. Да и разве не на это рассчитывал Кентигерн — чтобы мы поседели, захлебнулись от горя, преподнесли страну ему на блюдечке? Не дождется!
— Что-то не так? — не выдержав моих смешков, засопел Гордон и поправил сползший с плеча край пледа.