Надо было уговорить ее не ходить в тот день на работу…
Глупые мысли, конечно.
Ни в чём перед мамой я виновата не была, но наверное любого человека, который потерял близкого, гложут такие мысли.
А ещё на сердце был камень от того, что мы с мамой в последнее время так мало общались. Какая бы она ни была, даже с изменившимся поведением, она оставалась моей мамой, и вообще — просто была. А теперь…
Теперь я осталась совсем одна, и мне страшно жить в этом доме.
Спустя дней десять после того, как мы проводили маму, я всё ещё лежала часами и смотрела в стенку, но уже не плакала так много.
Я стала постепенно возвращаться к жизни.
Мир не исчез, жизнь продолжается, и мне тоже надо продолжать жить в этом мире.
В школу я, конечно, же не ходила, но стала спускаться вниз чаще — чтобы поесть или посидеть в саду возле фонтанчика, который установил мамин муж. Пафосно, но он приятно журчал. Меня это успокаивало.
В очередной такой день я снова вышла подышать в саду, а когда вернулась внутрь, столкнулась со взглядом синих глаз и меня перетряхнуло.
— Архип… — прошептала я одними губами.
— А, ты? — обернулся он и лениво смерил меня равнодушным взглядом. — Привет.
— Привет. А ты здесь зачем?
— К Динке пришёл.
— А-а… Ясно.
Значит, он к ней вернулся? Они решили возобновить отношения?
Впрочем, какая мне сейчас разница. Меня в самом деле мало что и волновало — слишком много успокоительных я принимала сейчас. Всё, что говорили мне в этот период, словно лишь проходило по краю сознания и не достигало цели.
С лестницы спустилась сияющая Дина.
Её смерть моей матери не столь тронула, оно и понятно. Хотя её отец действительно горевал и на работу неделю не ходил. Тоже как я лежал всё, не ел и смотрел в стенку.
А вот Динке было на наше горе совершенно плевать. Ей было жаль отца, и она ухаживала за ним, но когда сводная сестрица смотрела на меня, то в её глазах был только холод и безразличие к моей боли. Но я и не ждала от неё участия, потому и не переживала по этому поводу. А может, мне не давали переживать препараты, которые я сейчас принимала по настоянию врача, которого пригласил Владимир к нам на дом, чтобы он помог нам обоим пережить это.
Сейчас же Дина легко сбегала по ступенькам так, словно в этом доме нет траура.
Впрочем, для неё его и нет. Он только для нас с её отцом.