Быстро скрывшись от взоров толпы за трибунами, разместила на ладошке медаль, тщательно всматриваясь в изображенную на ней картинку. А после, думая, что никто не видит, попробовала металл на зубок. Не знаю зачем. Просто возник порыв, с которым было довольно сложно бороться.
– Что это ты делаешь? – прозвучало насмешливо со спины.
– А? – дернулась от страха так, что медаль стукнула о брекеты с глухим дзыньк. – Ничего.
Обернувшись, поняла, что слух меня не обманывал. Вознесенский собственной персоной. Стоял, подпирая колонну плечом, и рассматривал меня каким-то странным, нечитаемым взглядом. Как зверушку какую-то!
– Наши девчонки взяли на волейболе серебро, а баскетболисты четвертое… – мальчишка смаковал каждое сказанное слово, все так же не сводя с меня глаз.
Я ответила тем же… взглядом, в плане, а не смакованием. И к своему неудовольствию поняла, что спортивная форма на Вознесенском сидела очень даже хорошо, акцентируя внимание на его оформленных мышцах.
Ходит в качалку?
– Вечером после дискотеки собираемся все отмечать. Ты с нами? – закончил парень, замолчав в ожидании ответа.
Впрочем, до меня это дошло не сразу. Я отмерла только спустя мгновение, когда осознала, что невежливо пялюсь на едва знакомого парня.
А он и не против! Довольная улыбка Глеба только служила тому доказательством.
– Не думаю, что мне там будут рады, – сглотнув, отступила от Вознесенского на шаг, подозревая его на наличие парфюма с феромонами.
Иначе я понятия не имею, как он одним своим присутствием способен так околдовывать!
– Один точно будет рад, – слова Глеба ласковой песней льются в уши, вынуждая дать согласие.
Интересно, он со всеми такой… обольстительный?
10. Глава 10
Только скрывшись в комнате, в попытке утихомирить собственные разбушевавшиеся чувства, я наконец поняла на что согласилась. Триумфальная победа была позабыта, в голове только и крутились образ Глеба и его слова.
Он пригласил меня. Меня! Не кого-то другого, а Киру Лаврову — странную девчонку из "Алых парусов", которую не замечал большую часть времени.
Возможно, мне стоило бы задуматься о причинах, почуять подвох, но было уже поздно. Я была на седьмом небе от счастья.
И неважно, что падать с такой высоты — довольно больно.
Первым ударом для меня стало информация о времени проведения сбора. Потому что я не спросила у Вознесенского об этом, банально забыла, запутавшись в розовой вате, что заполнила всю мою голову.