, который живет – пока он воюет (сражается!), иначе – ему смерть, по крайней мере, «ментально-духовная». И он, никак не мог существовать иначе…
А с другой стороны, разбуженный «русский медведь» уже вылез из своей берлоги и словно медведь-шатун вряд ли бы угомонился по-хорошему, стремясь непременно задрать своего обидчика. В общем, «не буди лихо – пока оно тихо». А его уже разбудили…
Как показало время, так оно и случилось.
…Между прочим, рассказывали, что последний король-«викинг» вроде бы высказал своему первому министру Пиперу мысль о решении всех проблем… простым вызовом русского царя на поединок – кто победит, тот пусть и диктует условия мира. Пиперу пришлось пустить в ход все свое красноречие, чтобы отговорить короля от столь безумной идеи. Не сразу, но король, все же, согласился с главным доводом своего министра, что Петр от вызова с таким мастером фехтования (причем, обеими руками), каким, безусловно, являлся Карл, непременно, уклонится. Идея фантастичная, но на деле шансы Петра, человека не только физически сильного, но и отнюдь неробкого десятка (приступы паники, причем, в основном в ранней юности, случались крайне редко), несомненно, были мизерны. Впрочем, не факт, что это всего лишь исторический анекдот, смахивающий на небыль…
Решив вторгнуться на необъятную территорию «Святой Руси», шведский король совершил крупнейшую, можно сказать роковую, ошибку в своей жизни. Ее, кстати, повторят потом многие другие не менее известные полководцы и правители: их имена всем известны. Но Карл был одним из первых, кто планировал войну с Россией как скоротечную успешную кампанию – своего рода «блиц-криг» столь любимый в цивилизованной Западной Европе – и первым наглядно показал всему миру, что это отнюдь не так на практике. По его приказу первоклассная армия шведов покинула благодатную Восточную Европу и ушла на восток – в русский поход.
Как, оказалось, ушла навсегда…
Так бывает, или a la guerre comme a la guerre…
Глава 8. То ли «охота», то ли «игра в кошки-мышки»?
Генеральному сражению под Полтавой предшествовала многомесячная то ли «охота» Карла XII на Петра I, то ли «игра в кошки-мышки» последнего с первым!? (Впрочем, каждый вправе выбрать то, что ему кажется предпочтительным.)
Началась она еще в середине 1700-х гг. Тогда Швеция была на пике своего могущества, а её армия была как никогда грозна. К тому же, главным западноевропейским «игрокам» – Лондону, Парижу и Вене – было не до Стокгольма: они все еще рьяно делили жирный «испанский пирог» (