Воцарилась тишина. Мужчины мысленно собирали вероятности, которые приводили в те пространственно-временные континуумы, где не было останков женщины в лесу. Построения разрушил Дик:
– А откуда известно, что это был Вулкан?
Холодный ответ Гордея Алексеевича не содержал ничего нового:
– Спроси отца.
Дик молниеносно вспыхнул, но потом взял себя в руки и карикатурно откланялся:
– Понял-понял. Вопросов более не имею. Удаляюсь.
Едва за Диком захлопнулась дверь, Гордей Алексеевич повернулся к печке:
– Слышь, пацан, ты к лору запишись, носовые пазухи проверь. Сопишь, как раненый бегемот. Хронический ринит, не иначе. Я тебя первый раз не стал сдавать, так ты совсем нагло шпионить решил?
Петьку накрыла удушающая волна паники. Но каким-то образом ему удалось всё же слезть, буркнуть что-то извинительное и спрятаться у себя.
Улыбалась Белолица витязю – и розовела над морем заря. Обнимала Белолица витязя – и распускались цветы. Целовала Белолица витязя – и вспыхивали над миром мириады звёзд. И были влюблённые безмятежно счастливы. Пока злая кикимора не подкинула Северу идею поговорить с любимой об атомах…
Так себе сказочка. Ты заподозрил подвох и подстроил мне ловушку. Я глупо попалась. Но не потому, что увлеклась атомами. Я раздумывала, как бы мне безболезненно умереть, чтобы не видеть ваших поцелуев.
Петька волновался насчёт погоды. И побаивался, что тётка снова соберётся в Сидаково. Однако тётка была занята какими-то капустными вредителями, а погода выдалась хоть и прохладная, но ясная. Запланированной прогулке к терему ничто не могло помешать. На прогулку собрались Гришка и Рина. Но Петька настроился всенепременно составить им компанию.
Оказалось, что помимо него на прогулку собрались также Сашок, Толян и Женька с Мышью. И вся эта компания уже болтала о разной ерунде, когда Петька спустился с угора.
Появившийся Гришка скептически оглядел стайку подростков, но опоздавшая Рина только махнула рукой, мол, пусть идут, раз уж навязались.
Первая часть похода прошла в трескотне девчонок, пробующих свои силы в магии говорящих гидр. Уже выйдя на большой мост через Облепиховку, Гришка распевно и тягуче выговорил:
– Выйду из избы в сени, из сеней в двери, от дверей через порог, со двора да из ворот, да пойду на поворот. На южной стороне быстрая река, тёмные облака. Выйду на перекат, поплыву на закат, сойду на бережок, пробегу лужок. За зелёным лугом – тёмный лес, в лесу у курьих ножек привязан мелкий бес. Бесу хлебца отломлю, дверцам масла подолью, гусей рожью покормлю. Гуси полетят на юг, унесут и твой недуг.