И тут далеко в темноте на юге вверх
выстрелил луч, а спустя секунду грохнуло. Макс забыл, что тут
потолок низко, вскочил, ударившись башкой, сел обратно, баюкая
раненую ногу. Сергеич, запихнув остатки еды в рот, подошел к
окну.
— Вы слышали? — потирая ушибленную
макушку, улыбался Макс. — Это выстрел?
— Не похоже, — проговорил Сергеич с
набитым ртом. — Но там кто-то конкретно шуршит. Слышите мотор? Да,
ё-ба, Макс, не ерзай — шелестишь!
— Те, кто убил зомби на аллее, —
предположил я и встал рядом с Сергеичем, всматриваясь вдаль.
Два тонких луча ударили вверх,
скользнули по небу, затянутому тучами (и когда набежать успели?).
Донесся далекий рокот мотора.
— Что там находится? —
поинтересовался Макс. Парень стоял, согнувшись в три погибели, как
морской конек. — Ну, где они окопались? Административный корпус,
кажись.
— Ну да, — кивнул Сергеич. — Они там,
мы тут. Наша база круче, сюда хрен пролезешь.
— Пока, — добавил я и развил мысль: —
Слабые зомби не пролезут, а когда разовьются, может, будут по
вертикальным стенам бегать? К тому же воды поблизости нет, это
плохо. Резервуаров тоже не наблюдается, а у нас запасов на
сутки-двое. Так себе база, на пару дней.
Сергеич пустился в рассуждения о том,
что нужен бункер, но где ж его здесь взять? Вот в России — сколько
хочешь, заходи и живи. Поглаживая спящего котенка, я боковым
зрением наблюдал за нахохлившимся Максом, который непривычно притих
и иногда вздрагивал. Совсем расклеился бедолага. Но ничего, боевое
крещение прошел успешно, даже уровень взял, а отходняк пройдет.
Утром перевязку сделаю, чтобы рана не загноилась.
Макс вдруг приподнялся и начал
дрожащими руками срезать сантиметр за сантиметром скотч с
поврежденной ноги, бормоча:
— Е-ма, больно…
— Давай помогу, — предложил я.
И точно так же — медленно-медленно —
распаковал его шею. Макс морщился, но терпел.
— Почувствуй себя бабой, — усмехнулся
Сергеич, перевернулся на бок, пару раз дернулся и захрапел. Во
нервная система у нашего Горбачева!
Обмотанные скотчем предплечья и
вторую ногу решили оставить до завтра. Макс тоже улегся и затих, а
мне не спалось: то ушибленное лицо саднило, то спина болела, то
мысли изводили. А только провалился в сон, как проснулся от стонов
Макса. Сбросив с себя брезент, которым укрывался, парень вертелся и
стенал, махал руками, словно от кого-то отбиваясь.