Я хотел было его позвать, но вспомнил
о спящем Сергеиче, подкатился ближе к парню, коснулся руки и
выругался. Переложил ладонь на лоб Макса: он был горячим, как
печка.
Будить его не стал, провалился в
сон.
Проснулся я ночью то ли от дурного предчувствия, то ли от
резкого звука. Замер, прислушиваясь. Как в детстве, когда кажется,
что над тобой склонился неведомый монстр и смотрит, и дышит.
Выплеск адреналина помог мгновенно собраться. Неужели Сергеич
решился меня зарезать? Во сне! Вероломно! Вот же гад!
Спал я на боку, Горбачев стоял сзади. Если так — надо
сгруппироваться и, вскочив, оттолкнуть его ногой, а потом хватать
подручные средства и мочить его…
— Оу-у-у… — донесся протяжный стон.
Всхлипнув, забормотал Макс, следом всхрапнул Сергеич.
Показалось, фу-ух!
Я открыл глаза — луна заливала помещение мертвенным светом, в
горячке метался Макс. Рядом с ним ворочался и невнятно ворчал
Сергеич, сбрасывая его руку, но не просыпаясь.
Набежавшие тучи закрыли луну, и воцарилась темнота. Я снова
улегся. Поначалу вслушивался, не лезет ли кто к нам, но снаружи
лишь ветер завывал да били в стекло первые капли дождя. Макс не
унимался, бормотал что-то и стонал. Я пытался уснуть, но где уж
там! Оставалось лишь люто завидовать Сергеичу. Он, наверное, и стоя
может спать, как солдат в карауле.
Так я и провел ночь: то просыпаясь под стоны Макса и гадая, как
ему помочь, то забываясь в дреме. От греха подальше отнес спящего
котенка к стене. Странно он себя ведет, уж не летаргия ли у него?
Но будить малыша не стал, не хватало еще мяукающего среди ночи
кошака.
Когда начинался дождь, грохот капель поглощал стоны, и я
засыпал. Когда он заканчивался — просыпался. Уже на рассвете я
ощупал ушибленную щеку: похоже, отек спал. Наверное, и синяк
рассосался. Голова болеть перестала. Грохот капель превратился в
мерное шуршание, небо посветлело, но вой ветра не прекратился.
Ну а что я хотел, отправляясь на Филиппины в конце октября,
когда сезон дождей еще напоминает о себе отголосками? Хорошо хоть
тайфуна никакого нет. И так несколько дней погода баловала.
Интересно, как долго мы дрыхли? Часы в отпуске я не носил и не
припоминал, чтобы они были у Макса или Сергеича, потому просто
крикнул:
— Рота, подъем!
Бывший электрик вскочил прежде, чем сообразил, что происходит, —
чувствовалось влияние суровой советской армии. Макс застонал,
заворочался, разлепил один глаз, затем другой.