Евгения и панда-Ирина обрадовались,
восторженно переглянулись. Карина с подозрением прищурилась. Маша
надула из жвачки пузырь, который, лопнув, залепил ее нос.
— Ерничаете? — скептически спросила
Элеонора и кивнула: — Ерничаете. Но все же помните, что слова не
просто сотрясают воздух. Слова имеют вес. Не выполните, что
обещали, пожалеете! Бумерангом вернется.
Сделав это мрачное предсказание,
врачиха удалилась. Ее отчасти справедливые слова, а еще больше
наглость гуру, попытавшегося на нас паразитировать, так меня
взбесили, что я с трудом подавил желание упокоить и его…
В этот момент сквозь
звуконепроницаемые стены номера пробился истошный вопль. Его
приглушило так, что женщины и ухом не повели, но я, перехватив
биту, рванул на выход. Уже открывая дверь, знал, что увижу, — в
конце коридора чету немцев атаковал зомби.
Так и есть! Я рванул на помощь.
Кто-то выбежал вслед за мной, шумно топая по ковровому покрытию, но
оглядываться я не стал — вряд ли это Макс, скорее пожилой
электрик.
Зомби, непонятно откуда взявшийся
мужик в белом халате, на счастье немцев был свежим, он еще толком
не проснулся и еле передвигался. Но пожилая чета сама себя загнала
в закуток, где стояла кадка с пальмой, и теперь не могла выбраться
без риска попасть в зубы мертвеца. Тот урчал, тянулся к ним руками,
но упирался в ветку, которая и мешала ему добраться до
потенциальных жертв, женщина кричала, отвернувшись к стене, мужчина
тыкал в зомби тонкой тростью, пытаясь оттолкнуть, при этом я,
приблизившись, отметил, что действовал немец грамотно — метил в
лицо и уже выбил глаз нападающему.
Подбежав к зомби, я занес было биту
над плешивым затылком, но тут меня осенило.
Я протянул биту старику-немцу по
имени Дитрих Киндерманн, другой рукой указал на зомби, пытаясь
перекричать его вопящую супругу Керстин:
— Хит хим, Дитрих! Ит’с ё ченс ту
сёвайв. Нот онли нау, бат ин зе фьюче
ту![1]
Для четы Киндерманн интерфейс и
правда был единственным шансом выжить. Старик Дитрих не растерялся,
биту принял и… ударил, вернее, сделал тычок в грудь зомби в халате
так, что тот завалился на спину. У Керстин кончился воздух в
легких, она перевела дух, чтобы продолжить вопить, но Дитрих
перехватил ее за кисть и потащил за собой:
— Шнелля, Керстин,
шнелля![2]
Проскочив мимо меня, старик
обернулся, вернул биту: