Уф… И дурнотой не прикроешься. Призналась ведь, что физически мне не плохо.
- Мм… - прохожу к кровати, сажусь на край. - Конечно, вы производите впечатление самостоятельного. Но впечатления бывают обманчивыми.
Улыбаюсь. Получится перевести в шутку? Цкаев прохаживается до окна.
- Вот, - говорит он, - вы ответили одновременно на мой и на свой вопросы. Вы не доверяете первому впечатлению. Так почему я должен? Но что касается родни, я не опираюсь на их мнение. Решаю сам.
- Сколько должно пройти времени, чтобы вы мне поверили? - хмурюсь. - На каком по счету впечатлении это случится?
Давид горько усмехается.
- Может, это не случится вообще?
Меня такая перспектива не радует. В общем-то, он мне никто. Но есть нюанс…
- Как же мы будем растить ребенка?
Про Багратика я все еще молчу.
- Как-то будем…
- Послушайте, Давид, мне нужна определенность!
Вскакиваю на ноги. Сама себя не узнаю. Его ждут внизу, он поднялся буквально на минуту. Почему мне кажется, сейчас подходящее время для откровенного разговора?
Цкаев разворачивается, и мы оказываемся лицом к лицу. Он вздыхает так тяжело, что накачанная грудь вздымается. А я до боли закусываю губу.
- Маргарита… - он думает над следующими словами. - Выход есть из любой ситуации. И для нашей он в том, чтобы я узнал всю правду. Если вы что-то недоговариваете…
- Я все честно рассказала, клянусь!
Не знаю, как его убедить. От напряжения наворачиваются слезы. Давид быстро шагает навстречу.
- Тише-тише.
Он берет меня за плечи. Поглаживает большими пальцами. Я замираю - он одновременно меня успокаивает и приводит в шок.
Вообще он так легко ко мне прикасается. Недавно придерживал под спину, теперь добрался до плеч. Он явно не чувствует брезгливости по отношению к той, кого считает чуть ли не преступницей. И мне не противно…
Хотя, наверное, не стоит ему позволять до себя дотрагиваться.
- Я не знаю, как вам что-то доказать… - шепчу.
Он отпускает меня так же резко, как тронул. Наверное, опомнился.
- Вам и не нужно ничего делать. Я сам во всем разберусь. Выясню, как все произошло - от и до! Найду всех причастных! И тогда… между нами будет все конкретно.
Морщусь.
- А если не выясните?
Давид хмыкает.
- Я сын Баграта Цкаева.
Ох, для меня это не аргумент. Всякое может быть. Тем более, раз его папа был таким крутым, он мог тщательно затереть следы. Или его расследование вообще сделает меня крайней? И тогда я лишусь малышки… А вдруг он и про Багратика узнает?!