– Всё те же, отче, что и в Новагороде… А, покрывают их… Сам ведаешь, кто, – отозвался из темноты голос.
– Опять охальничают Новогородские еретики, и покровители их – дьяки Курицыны…, – медленно произнёс мысли вслух митрополит. – Неужто им всё мало? Ведь иножеж>20 – на плахе трое головы уже сложили, – воскликнул старец и замолчал.
В темноте раздался вздох.
– Они верят в силу свою. С тех пор, как те из них, кто сеет ересь бежали на Москву и были укрыты людьми великого князя, промеж этих, только и разговоров, что о конце опалы и полном прощении государем. И…, тобой, святейший.
– Кающихся еретиков следует прощать и миловать, но токмо, ежели их покаяние верно, а не притворно, – скороговоркой пробубнил старец.
– Вестимо, что вещий пастырь узрит покаянных средь иных притворных, – продолжил с усмешкой голос.
– Распалить во мне гнев хочешь? – свистящим сухим шепотом спросил митрополит, – почто так грешишь человече?
– Коли оный для дела потребен, то это не я, а сам господь возжигает, – подначивал голос.
– Не монаше это дело – во гневу, аки в огне быти, – резко отрезал митрополит. В темноте воцарилась тишина.
Геронтий, уже с трудом мог совладать с собой. Его била мелкая дрожь. Старец корил себя за то, что так мало сделал, чтобы много не случилось. Внезапно митрополит почувствовал удушье, и глаза ожгло, словно дым горький в лицо попал. Геронтий замолчал, коснулся креста на груди и поднял взгляд поверх алтаря, как будто ожидая, что так ему станет легче. Он так и застыл на месте, пока где-то сбоку не послышался лёгкий шорох.
– Хватит. Нынче о сём боле речей со мной не веди, – помедлив, бросил в темноту старец. Лучше обскажи, об чём таком просит архиепископ, что не доверяет письму? – всё ещё негодуя, спросил митрополит.
– О четвёртом еретике, что сидит на цепи в подвале под церковью Михаила.
– Крови желает? – шёпот Геронтия вновь стал свистяще-яростным.
– Нет, – тихо откликнулся голос, – хочет его спасти.
– Спасти? От чего? От суда церковного? А бог? А вера? Как с ними быть? – старец потряс в воздухе сжатыми кулаками.
– То для нашего дела. Отреши еретика от монашества и пусть будет он в остроге, сие будет справедливо и богоугодно.
– Много ты понимаешь, что ЕМУ угодно…, – проворчал митрополит, указывая пальцем вверх.
– Так, что передать архиепископу в Новагород? – торопливо спросил старца голос.