* * *
Вечер ещё не наступил, когда на беклемишев двор въехало несколько всадников с холопами. Первым ехал сам хозяин – Никита Васильевич, боярин степенный, верный слуга великого князя, за ним, задрав кучерявую бороду, брат его – воевода Беклемишев Семён Васильевич, а далее слуги да холопы все.
У крыльца бояр уже поджидала румяная девица с серебряным ковшом в руках. Неспешно спрыгнув с седла, Никита Васильевич подошел к крыльцу, принял корец>23, немного отпил, кашлянул, отпил еще немного, крякнул, протянул ковш брату, после чего, кряхтя, стал подниматься по ступенькам. Семён Васильевич тоже пригубил из ковша, вернул его молодице и, хитро ей, подмигнув, поспешил вслед за братом.
За дверьми их встретил ключник в богатом полукафтане. Он с поклоном сообщил, что баня уже истоплена, комнаты приготовлены, а сами бояре могут выпить и закусить, пока слуги собирают на стол вечернюю трапезу.
В трапезной им навстречу вышел Берсень, поклонился отцу и обнял дядю. Бояре сели к столу и неспешно осушили по первому кубку. Пока холопы подавали на стол, выпили ещё по разу и зажевали соленьями, да холодной телятиной.
Никита Васильевич и его брат завели разговор о планах на урожай со своих земель и о московских новостях. Берсень сидел молчаливой тучей, в разговоре участия не принимал, был погружен в свои думы.
– А почто не весел племяш? Ой-да, непривычно мне тебя таким видеть – выпив очередной кубок, спросил Семён Васильевич.
– Да тоска, дядя. Вот думаю, может на войну податься, – ковыряясь ножом в тарелке, ответил Берсень.
– На войну-у, – с притворным удивлением протянул Семён Васильевич и хитро подмигнул брату, тот ответил улыбкой в бороду.
– На войну, ты это пока погоди, – продолжил Семён Васильевич, придвигая к себе блюдо с запеченным целиком зайцем, – ты наперво, тут все дела окончи, – боярин Семён, не договорив, впился зубами в заячье мясо.
– Да какие дела дядя? Все дела пошли прахом.
– Ну, коли, нету дел, то…женись, дела то сразу и появятся – запив мясо вином, весело подмигнул Семён Васильевич.
Берсень нервно пару раз чиркнул ножом по тарелке, он знал весёлый нрав дяди, сам ведь тоже любил веселье, но сейчас на душе было совсем муторно. Переведя взгляд на отца, Иван заметил лукавую хитринку и в его глазах.
– Вы это чего? – ошарашено пробормотал Берсень, – жениться я не буду, – он схватился за край стола, намереваясь встать.