«Если бы Васенька был наследник! Мне бы была открыта иная высь. Всё, что лучшее было при византийском дворе вернулось бы. И новая империя простёрлась бы до самых дальних морей. Ах, какой бы великий государь был мой сын…»
– Матушка, – тихонько позвала государыню ближняя прислужница – старшая верховая боярыня>31 Мирослава. Она только что неслышной тенью вошла в палату и стала подле кресла государыни.
– Жди в покоях, – оторвав взгляд от икон, сухо бросила ей Софья, – да прикажи вина согреть и подать, – добавила она в спину уходящей боярыне, та на ходу поклонилась и исчезла за малой дверью.
Государыня глубоко вздохнула, трижды перекрестилась и поднялась со своего места.
– А что наш супруг, всё ещё с боярами заседает? – спросила она у одной из подручных боярынь – сероглазой и статной княгини Веренеи.
– Сейчас матушка всё проведаю, – подскочила на месте та.
Софья еле заметно кивнула и направилась к двери, за которой недавно скрылась боярыня Мирослава. Вторая прислужница – совсем ещё молодая пухленькая Марфа, было направилась за государыней, но та обернулась и сделала знак рукой останавливая её. Затем указала на скамью у двери, прислужница молча повиновалась, пропустив за дверь Софью опустилась на скамью и занялась вышиванием, которое извлекла из кармана, что был скрыт в складках сарафана.
* * *
Поднявшись по широкой лестнице из резного дуба, государыня ступила в свои покои. Прислушалась к вою ветра в печных дымницах, вдохнула запах греческих благовоний, афонского ладана и смирны, что курились посреди покоев в четырёх медных жаровнях на длинных ножках. Софья любила эти запахи, они успокаивали её, на поминали о счастливом детстве в далёкой, и теперь навек покинутой родине. Она обвела взглядом свои покои и проход в опочивальню. «Как раньше любил это место мой муж», – промелькнуло у неё в голове. Она знала, что Иоанн Васильевич сначала невольно, а после всё сильнее и сильнее проникался её «ромейским миром», который она творила при помощи безделушек, нездешней мебели, дорогих заморских тканей. Но годы прошли… и теперь, супруг всё реже приходил в её покои, и уже не оставался в её опочивальне до утра…
Качнув головой, как будто отгоняя от себя тяжёлые мысли, государыня медленно прошла мимо застывшей в поклоне боярыни Мирославы и присела на широкое ложе с высокой спинкой. У ложа были точеные ножки гнутой формы. Изголовье отделано инкрустациями из цветного стекла и слоновой кости, а также деталями из бронзы в виде львиных голов. Матрас и спинка обтянуты алым бархатом с золотистой каймой.