– Дурень…, – глядя сверху вниз, буркнул воин.
– Отчего же дурень-то? Рази не так заведено, коли смерд на боярина крысится – ему конец, – продолжал суетиться жжёный острожный.
– Вот от того ты и дурень, что энтакие словеса мне рекёшь. Иди отсель, покуда не «приголубил» тебя.
– Почто гонишь? Можа, я твоему хозяину…, поведать чего важного хочу?
Воин смерил уродливого с лица стражника пренебрежительным взглядом:
– Ну, коли важного, то жди. Токмо, рядом будь… Тут, пред взором моим.
Острожный кивнул, и встал справа от зеленоглазого.
Утренний мороз щипал за щёки и заползал за шиворот. Жжёный переминался с ноги на ногу, хлопал себя рукавицами по плечам.
– Я энто…, – снова подступил он к воину, – вижу вы, уже кого-то по утряни притащили, это к нам на сидение? – стражник заискивающе посмотрел на зеленоглазого.
– А вот это не твоего ума дела – отрезал воин, и нахмурился. Этот острожный ему не нравился. Вид его был отталкивающий: чёрная борода, хоть и немного скрывала уродство лица, но росла клоками, да и статью этот стражник был похож на старый лесной пень – руки ноги как корневища.
Из тюремного чрева скорым шагом вышел Дмитрий, он уже собирался подняться в седло своего скакуна и тут встретился взглядом с зеленоглазым. Воин кивком указал в сторону переминающегося рядом корявого острожного служку с обожжённым лицом.
Ласкарёв бросил поводья и, обойдя своего коня, приблизился к месту, где, не то от холода, не то от страха трясся странный острожный.
– Чего поведать – то хочешь? – строго спросил Дмитрий.
– Дак…, это…, – жжёный стянул с головы свой поношенный колпак и обнажил заросшую черным волосом голову с заметными отметинами старых рубцов, … – может и важно сие будет тебе, господине, – промямлил он, глядя снизу-вверх.
– Ну, отойди-кось в сторонку, да говори, но берегись! Ежели слова твои пустые…, – Ласкарёв, покосился на зеленоглазого и вслед за уродливым острожным отошёл к караулке.
– Не гневайся господине, вижу, ты хоть годами и молод, но зело умён и справедлив и не обидишь простого человека…, – начал заунывным голосом корявый острожный.
– Ты это брось, господь одарил меня терпением, но оно не безгранично, говори по делу! – резко оборвал Дмитрий.
– А я вот, по делу…, по делу и говорю, – затряс спутанной кольцами чёрной клочковатой бородой острожный, и, дыхнув запахом хмельного перегара, качнулся ближе к Дмитрию и зашептал: