- А вы думаете, он зря построил замок рядом с водопадом Синяя Борода? – сухо осведомилась Таппенс, и от таинственности в её голосе не осталось и следа.
- Замок был построен сотни лет назад, - напомнила я.
- Ну и что? – Таппенс не дала себя запутать. – Замок построил старший из рода Бирнбаумов, а у него, как говорят, тоже была синяя борода.
- Не сомневаюсь, что все люди с синей бородой мечтают жить рядом с водопадом с таким же названием, - поддакнула я. – Скоро нас переименуют из Хаддерсфилда в Синебородию.
- Сдаётся мне, вы в это не верите, барышня, - глаза Таппенс нехорошо прищурились.
- Что мы будем называться синебородцами? – невинно уточнила я. – Не-а, не верю.
- При чём тут синебро… синебодро… - кухарка запнулась, а я не выдержала и расхохоталась.
И зря, между прочим. Потому что сразу же на лестнице появилась экономка и устроила мне нагоняй, перегнувшись и свесившись через перила:
- Вы здесь, Патриция?! А юная леди ждёт, между прочим! Когда вы принесёте её ленты? В Судный день? Или через неделю после него?
- Простите, госпожа Анна, - сказала я, сразу присмирев, и помахала только что отглаженными лентами: - Вот, уже несу. Просто задержалась на секундочку…
- Задержались посплетничать! – воскликнула экономка с трагизмом. – О вашем поведении, Патриция, будет доложено леди Элалии, - и она пошла вверх по лестнице, бормоча что-то про испорченную кровь.
У меня загорелись уши, хотя я и постаралась казаться спокойной. Кажется, ни дня ни прошло, чтобы в этом доме не вспомнили, что я – незаконнорожденная дочь. Да, незаконнорожденная. Что поделать, если мой покойный папочка не отличался верностью брачным узам? И вот, мы получили то, что получили – одну девицу Летицию Патридж, дочку законную, обожаемую и уважаемую, и одну девицу Патрицию, с той же фамилией, но не с теми же привилегиями. Ладно хоть, что фамилию дали, а не обозвали Безродной или Неизвестной.
Бросив препирательства с Таппенс (чему она была очень рада, кстати), я помчалась по лестнице, следом за экономкой, очень надеясь, что пока госпожа Анна доберётся до моей мачехи, произойдёт что-нибудь из ряда вон выходящее, и обо мне забудут. Никто ведь не примет во внимание, что пара минут отдыха в болтовне со слугами – это не преступление против короны. А леди Элалия – дама с норовом. Может и выпороть, может и пощёчин надавать, а может высказать всё, что думает обо мне и о моей матери. И уж лучше бы выпорола.