Миновав один лестничный пролёт, я совсем некстати столкнулась с братом моей мачехи – Эмметом Боффом. Брат он был младший, безумно любимый, но абсолютно беспутний. После смерти моего отца, который Эммета на дух не переносил, мачеха тут же забрала младшего братика под крылышко и всячески его опекала. А он вовсю лебезил перед ней и просаживал сотнями деньги, которые она выделяла ему «на повышение образования». Где он учился и какой профессией пытался овладеть – это была загадка ещё почище тайны гибели жён маркграфа Бирнбаума, и я сильно сомневалась, что кому-нибудь под силу разгадать её.
Эммету было чуть больше лет, чем мне, но выглядел он гораздо старше. Возможно, дело тут было в землистом цвете лица и обрюзгших чертах. Ещё бы – пить столько вина в одно личико, тут ещё не так обрюзгнешь. Но сам о себе он был очень высокого мнения и постоянно приставал к молоденьким служанкам в нашем доме. Разумеется, я не была исключением. Слишком рьяно он ко мне не лез, всё-таки, мачеха старалась соблюдать приличия, а я была не просто свинаркой, а дочерью графа, пусть и незаконнорожденной, но именно сегодня Эммет был настроен особенно игриво.
Я попыталась свернуть, чтобы обойти его, но он встал на моём пути, а когда бросилась в другую сторону, сделал шаг, и я чуть не уткнулась ему в грудь.
Пришлось остановиться, и я сказала с обречённым вздохом:
- Дайте пройти, господин Эммет.
- Кажется, мы договорились, что ты будешь звать меня просто по имени, - сказал он, как пропел. – Ну-ка, повтори – Эм-ме-ет… Это не сложно, Пат.
- Ни о чём подобном мы не договаривались, - отрезала я. – Пропустите. Меня ждёт ваша племянница. А вы знаете, ждать она не любит. И если ей станет известно, что вы меня задержали…
- Пугаешь меня Летицией? – он вдруг притиснул меня к перилам, и я едва успела выставить руку, уперевшись ему в грудь.
- Вы что делаете?! – зашипела я, пытаясь освободиться. – Вы все ленты помяли! А я их час гладила, к вашему сведению!
- Ну и чёрт с ними, с этими лентами, - зашептал он, наклоняясь ко мне. – Слушай, Пат, если бы ты была со мной поласковее, я бы замолвил за тебя словечко перед Элалией… Разве тебе не обидно, что ты прислуживаешь родной сестре? Летиция живёт, как королева, а ты – как последняя замарашка. Да и к служанкам относятся добрее, чем к тебе. Но всё могло бы измениться…