. Голову старого алхимика, увековеченного безымянным скульптором среди фигур парижского собора Нотр-Дам, а затем французским адептом Фулканелли среди фигур своей первой книги, венчает фригийская шапка – знак самопорождающей Матери-Кибелы, отрезанного члена Агдистис и чуждого греческой цивилизации азиатского духа вольности как отрицания фаллического стержня вертикальной иерархии. Вечно юный бог Гермес, за обладание мудростью трёх миров прозванный Триждывеликим, носит другой головной убор –
petasus, или фессалийскую шапку с короткими полями, не лишённую элегантности в современном понимании, а также украшенную птичьими крыльями на некоторых изображениях, что символизирует полёт мысли и связь с небом.
Фессалию, страну Эола, повелителя ветров и родителя Философского Дитя, населяли люди, о которых византийская принцесса Анна Комнена сказала знаменитую фразу: «Никто не может придти и победить их, и ни один царь не сможет ими править». Пилос, фессалийская шапка с обрезанными полями, стала официальным головным убором воинов Александра Македонского. Голову Жоффруа Плантагенета, графа Анжуйского, также венчает пилос, на котором изображена чёрная пантера, великий герметический зверь Pan-ther. В средние века фессалийская шапка с широкими полями стала символом бродячих магов и ведьм, в каком качестве и сейчас появляется на школьных вечеринках и в детских комиксах; именно этой шапке народные легенды приписывали способность делать невидимыми её наиболее умелых обладателей…
В жизни каждого из нас, дорогой Филалет, наступает момент, когда нам приходится расстаться с инфантильными фантазиями о величии современной науки, о созидании без разрушения, о мастерстве, ограниченном рамками ремесла, о «светлом будущем», которое основывается не на знании природы (человеческой в том числе), а на абстрактных идеях, порождённых самовлюблённым невежеством нашего разума; выбравшись из сладкой ваты этого иллюзиона, нам следует укоротить поля нашего головного убора и стереть с него позолоченные звёзды и полумесяцы (что сделать значительно легче, чем отмыть фригийский колпак от крови французской аристократии и лжи либеральных «идеалов») и, взяв в руки украшенный карбункулом щит Плантагенета, достойно принять удар меча противника, кем бы он ни был; принять с благодарностью, как очищающие воды Иордана, как луч надежды, указывающий нам путь к звезде… Мне хочется надеяться, что ты хорошо понял, в чём соль моих непрошеных наставлений; и всё же, мы не должны забывать, что истинная и окончательная ясность достигается посредством огня и булата».