В санатории было убийственно скучно. Может потому, что сезон уже давно отшумел, и таких как я отдыхающих во всём огромном многоэтажном корпусе можно было насчитать не более двух десятков. Санаторный бассейн был остановлен на профилактику. Все аквапарки на побережье также были законсервированы на зиму.
По утрам я просыпаюсь очень поздно. Пытаюсь отоспаться. Я понимаю: мой шеф, мэр почти полумиллионного уральского города Магнитогорска, отослал меня сюда не только для того, чтобы я здесь как-нибудь поправил свои уставшие нервишки, но и в надежде избавиться, хотя бы на время, от моего неудобного присутствия. Мобильник упорно молчал. И это, чем дальше, тем больше меня злило. Жесточайшая хандра никак не отпускала. Я заставил себя перечитать все приличные книги в пансионатской библиотеке. И теперь, уже два дня, в нескончаемое «свободное время» вынужден с трудом заталкивать в себя оставшееся неказистое чтиво, валяясь на койке в унылом номере. Хорошо ещё, что заведующая библиотекой, интеллигентная и приятная женщина, относилась к моим книголюбским занятиям с добропорядочным терпением. Жевать в здешних кафе надоевшие шашлыки, и запивать их пивом или вином под «вдохновенное» пение армянского «юноши» лет сорока, в который уже раз исполняющего набившие оскомину «хиты» российской поп-музыки, хотелось ещё меньше. Да и самих кафе стало немного – большинство из них уже закрылись на зиму. Нашей немногочисленной группой мы уже съездили во все четыре мыслимые и немыслимые экскурсионные поездки. Ехать же в Туапсе и опять ходить по магазинам в такую погоду казалось и вовсе мазохистской затеей! Спасение можно было бы найти в шахматном зале. Там было всегда тихо и уютно, струи воздуха из кондиционеров были прохладными и расслабляющими. Но играть было практически не с кем. Вот и сегодня с утра я уже поставил три мата подряд своему постоянному и, практически, единственному достойному партнёру по игре Роману Андреевичу, приехавшему сюда отдохнуть из Ноябрьска. После того, как он, униженно улыбаясь своей кривой улыбочкой, в очередной раз с позором ретировался, я снова впал в состояние чёрной меланхолии, и укрылся в своём номере. И теперь в одних плавках сижу в полотняном шезлонге на лоджии в горячей тени солнцезащиты и тупо смотрю вниз на просторную и не очень ухоженную пансионатскую территорию, для чего-то подсчитывая редких прохожих. Ну и жара, чёрт побери!