Для первого урока Шестопал посоветовал Макаркину выучить какой-нибудь вводный монолог на иврите, чтоб ученики сразу прочувствовали всю глубину премудрости, которую им предстоит преодолеть. К сожалению, в Еврейском городском центре не нашлось ни одной фонографической записи на иврите, а обращаться в Москву или частным владельцам записей Шестопал тоже не хотел, чтоб не излишне не афишировать нового учителя. В конце концов решили записать наугад какую-нибудь радиопередачу «Коль Исраэль – Голос Израиля». Макаркин переписал на слух трехминутный текст на бумагу и вызубрил наизусть, старательно имитируя прочувственные интонации и шелестящее произношение. Шестопал снабдил также многократно ксерокопированными дидактическими материалами, «чтобы хоть что-то на столах лежало».
Через день Сергей Макаркин, взбодренный 200 граммами «Реми Мартэн», любезно предложенными Шестопалом, решительно, как в кабинет зубного, распахнул дверь учебной комнаты городского Еврейского центра. В комнате собралась крайне разношерстная публика, подвигнувшаяся постигать тайны древнееврейского языка – тут были хасиды-неофиты братья Горобченко, переквалифицировавшиеся в иудеи из кришнаитов, монашествующий отшельник Афанасий, которому было видение пророка Исайи, и ему не терпелось узнать, что тот конкретно сказал Афанасию, проворовавшийся начальник Водоканала Шилов, заранее лихорадочно искавший пути отхода, религиозный сионист Резников – специалист многоуровневого маркетинга, перевербованный в свое время одесским «Бейтаром» из «Гербалайфа». Подавляющее большинство присутствующих твердо решило в ближайшее время разделить судьбу еврейского народа, чудесным образом обретя чувство единения с ним через вновь открытых предков «мещанского звания, моисеева вероисповедания». Макаркин вдохнул побольше воздуха и бодро начал: «Здравствуйте, друзья! Шалом, хаверим!». Далее, без паузы, перешёл к воспроизведению заученного текста, изредка заглядывая в шпаргалку. «Блин, надо было дома на магнитофон записать, а здесь только рот открывать, как под фонограмму», – осенила Сергея запоздалая, как всегда, хорошая мысль. Несколько лет спустя он обнаружил в своих бумагах черновик той речи, и, уже немного понимая иврит, узнал, что он выучил тогда часть комментария какого-то раввина к правилам кашрута.