А я черкала в блокноте и представляла, как в это самое время на границе района, на стылых, звенящих клюквенных болотах, пришёл мужик с тракторного двора. Отмыл руки от солярки, сел у окна. Посмотрел на низкое осеннее солнышко, взял ручку (или включил компьютер) – и полились слова, которые не выразить прозой…
Зрители разошлись, остался актив. Пили чай, мёдом угощал один из авторов. Я уж сто лет, как забыла о вкусе такого мёда, жмурилась, облизывала ложку как ребёнок.
– Это не мёд – это у вас в банке расплавилось само знойное душистое лето. Вы только для себя держите, или на продажу?
Оказалось – и на продажу тоже. Так что, сказал автор, в будущем августе милости просим к нам в Алтухино. Вот так я познакомилась с Фёдором Алтухиным («У нас все Алтухины»).
С Ксенией познакомилась заочно: она лежала в больнице на очередной операции. Вернувшись, старалась не показываться на чужие глаза, тенью ускользала, скрывалась за печью. Там приспособила себе лежанку.
Во время приступов задёргивала занавеску, сжималась комочком, чтобы никто не видел её испитых болью глаз, закушенной зубами простыни.
– Говорит, худая, страшная стала. Не хочет людей пугать, – объяснил Павел. – Да и болезнь такая: не больно к общительности располагает. Раньше ох, болтушка была. Всегда ей говорил: «Когда у тебя, Ксюшка, наконец, язычок сточится?» Невесело усмехнулся: «Накаркал».
Еловые лапы гладят, царапают и хлещут по стёклам. Дорога в Алтухино мягкая, сплошь устлана матами. В смысле, шофёрскими матюками. Ямы да ухабы, ливень накануне прошёл.
– Ну вот, чуть муравейник не своротили!
– А я что, должен был в яму с водой заезжать? Застряли бы по брюхо на всю ночь, – оправдывался муж.
Мы присели, осматривая нанесённый урон. Муравейник – северный, громадный, четырёхметровый холм. Колёса проехали по краю, задели святую святых, «детскую»: посыпались, как продолговатый рис, муравьиные коконы.
Что творится: весь холм ожил, зашевелился, запереливался золотом на вечернем солнце. Все муравьиные силы брошены на ремонт повреждённого участка. Кто-то прячет белые крупинки яиц и запечатывает ходы, кто-то тащит хвоинки для ремонта. Муравьи-солдаты отважно атакуют мои ноги. Приходится их, ноги, уносить.
… – Вчера за полночь домой пришёл – вашего звонка не заметил, – извинился Фёдор. – В четыре утра встаю, в час ночи ложусь.