под сенью древ или меж гор
вы весь объемлете простор. —
Он продолжал, закрыв глаза. —
Имею власть над вами я!»
И, меч воздевши в небеса,
он приказал: «Взываю я
силою, данной мне извне,
о, ветры, подчинитесь мне!» —
Всё громче были заклинанья.
Меча держал он рукоять,
рисуя в ветре начертанья
старинных кельтских рун опять.
«Покой дарован до поры вам!
О, ветры, вы, в тиши дремля,
освобождаетесь порывом.
Услышь призывы, о земля!
Пускай откроет грозный шквал
познанье мне!» – Он приказал.
Ветра крепчали над простором
с рокот волн катился морем.
И поднял меч он высоко.
«Ветра долин Глэнстрэ, Глэнко2,
услышьте зов! Огонь, взываю,
с тобой мой дух отождествлён,
явись и будь освобождён!
Явись за ветром в этом крае!» —
Едва слова договорил,
Алистер в землю меч вонзил,
и пламя вспыхнуло кольцом
вокруг него в тот миг. Потом
клинок он вынул из земли.
Огонь обвёл он остриём,
сказав: «Меня не опали,
а покажи судьбу мою.
Когда я дождь с небес пролью,
пусть отразят огонь и сталь,
и ветер – будущего даль.
Что уготовано судьбой,
как долог будет путь земной?»
Он заклинал ветра и гром.
Чертил он знаки над огнём.
«Яви в виденьях жребий мой.
Я властен, властен над тобой!»
Поднялся ветер, дождь хлестал.
В огне Алистер увидал,
как пал сражённым на рассвете.
Он увидал в крови клинки
своих убийц; но, вопреки
заклятью, скрыты лица эти.
Рассвет был ярок. Только глас
он услыхал, от силуэта:
«Тебе – за то, что предал нас!»
И конский храп раздался где-то.
«Я лиц не в силах различить!
Взываю! Отвечай, стихия,
кто люди эти? Кто такие?
Зарница! Путеводна нить
твоя! – (И молнии зигзагом
в выси сверкнули перед магом,
не показав).
– Тогда спросить:
«Как этот рок переменить?» —
придётся не у вас мне. Что же,
тогда мне дух теней поможет.
Да, так и быть! Сомненья – прочь.
Свершу сегодня в эту ночь
опасный древний ритуал.
Когда о смерти я узнал,
мне больше нечего терять.
Я брошу вызов всем опять
и изменю смертельный рок,
что изменить никто не мог.
Мои убийцы – жалкий люд!
Не я, – пускай они умрут!
Мне нужно знать их имена,
чтоб ритуал проделать тут.
И отомстить сейчас сполна
за несодеянное зло,
что пламя ныне предрекло.
Я знаю: делать то нельзя.
Немилосердна та стезя.
Но так всевластие пьянит!
И знанье, что в моих руках —
моя судьба, что буду квит
с врагом; потерпят козни крах.
Кто замахнётся на меня, —
погибнет сам, судьбу кляня!»
Стихии в полночь бушевали,