– Эй, Мориарти! Я не педик! – возмутился жирдяй.
– Толян, расслабься. Педик – не тот, кто, а тот, кого. – Это Могила пришёл на помощь своему вожаку.
– Да? – Простоватый толстяк недоверчиво покосился на Могильного.
– Правильно он тебе сказал, – подтвердил Качок, продолжающий фиксировать в заломе руку Ботана, – Не веришь, у моего пахана спроси. Он по малолетке зону топтал – знает.
Жирняк облегчённо вздохнул. – Ладно. Но, это… как же я? У меня ж не встанет!
Все дружно захохотали, даже девчонки у стены. Не смешно было лишь Хмырю, если не говорить о Ботане.
– Ну, Толян, не боись. Эту проблему мы решим, – весело заявил вожак. – Вика сейчас снимет платьице, снимет трусики, и начнёт крутить задницей прямо перед твоим носом. Это тебя возбудит?
Комод смерил взглядом девицу. – Пойдёт.
– Так, Вика, готовься. – Мориарти, недобро прищурившись, поглядел на девчонку. – Или этим ты тоже не занимаешься? И оплату отрабатывать не собираешься? – он просто протыкал её взглядом. – Давай сюда! На точку! – рявкнул он, и указал на место перед стоящим на четвереньках Ботаном.
Та, что называлась Викой, нехотя подчинилась.
– Что скажешь, Толян? – спросил Мориарти.
– Нормально. Встаёт, – ответил толстяк, облизнув губы.
– Эй, Ботан! Сейчас ты станешь девочкой, а я запечатлею это событие на видео, – Савицкий в третий раз включил камеру на айфоне. – Давай, Комод, стягивай с него штаны, заголяй задницу!
Туша склонилась над Клифом, медвежьи лапы грубо расстегнули ремень, едва не порвали ширинку, потянули штаны вниз, к полу. Нагая девица извивалась змеёй, демонстрируя все свои прелести. Мориарти наводил камеру.
– Стой, Комод! Стой! – вдруг закричал Ботан. – Мориарти! Я согласен!
– Ну, слава тебе, господи! – выдохнул Савицкий, опуская телефон.
Мориарти распорядился, чтобы перед началом съёмки «актёрам» дали виски. Снимали в несколько «дублей» – режиссёр Савицкий добивался «натуральности и естественности», что трудно было ожидать от морально раздавленных и насмерть перепуганных лицедеев. Наконец, он вынес вердикт: «Сойдёт!», и стая разродилась аплодисментами.
Мориарти, дурачась раскланялся. И тут взгляд его упал на девок, скучающих у той же стены. Он поглядел на них, потом на Хмыря, сидящего в кресле, опустив голову и сжавши её руками.
– Слышь, Хмырь! Ты извращенец?