Сейчас Камилла была неспособна ответить на эти вопросы. Ею владело лишь одно чувство – ужас при мысли навсегда потерять Стивена.
* * *
Из этого оцепенения ее вывел чей-то голос.
– Ну, здравствуйте, моя красавица, как поживаете?
Перед ней стоял седой сутулый старик; судя по его оживленному лицу, он был не прочь завязать беседу.
– Извините, но… разве мы знакомы?
– Уверен, что знакомы! Я хоть и стар, но глаз у меня острый. Как только я вас тут заприметил, так сразу сказал себе: «Эге, да ведь это та самая дамочка, что и в прошлый раз!»
Камилла в недоумении разглядывала старика, не зная, что ответить.
– Мне очень стыдно, но…
Однако старик настаивал:
– Ну-ну, вспоминайте! Несколько месяцев назад вы тут разыскивали одного из наших.
Его искренность не вызывала никаких сомнений, и Камилла чувствовала себя ужасно неловко, как вдруг ее осенило: она ясно вспомнила тот день, когда высматривала здесь, на этом самом месте, Стивена.
– Господи, ну конечно… вы Симон! Простите, ради бога, я просто задумалась…
И она через силу выдавила из себя улыбку.
– Так вы его нашли тогда, нашего красавца Стивена? Я вам верно указал, где его можно сыскать?
Камилла нерешительно кивнула.
Но Симон не унимался.
– Его магазин «Слова и словесность» – вы его и вправду нашли? И самого Стивена тоже?
– Да-да, благодарю вас, вы мне все верно объяснили. И я его… нашла.
Симон облокотился на парапет рядом с Камиллой. Потом вынул из кармана пачку табака, бережно развернул листочек папиросной бумаги, щедро насыпал туда курево и начал сворачивать на колене «козью ножку».
– Хотите такую? – предложил он Камилле.
– Нет, спасибо! У меня свой персональный наркотик, полегче, – засмеялась она, открывая пачку сигарет light.
– Боже меня упаси от этой отравы, дамочка! Я их курил сорок лет кряду и чуть концы не отдал! Вот теперь смолю такие – они и покрепче и повкуснее, – заявил Симон, с видом покорности судьбе.
Он раскурил свою толстую самокрутку и протянул зажигалку Камилле.
Несколько минут оба молча курили, ритмично втягивая в себя дым: он – ядреный, она – душистый.
Наконец Камилла затушила окурок о камень парапета, и Симон снова заговорил:
– Ну, теперь, когда мы познакомились поближе, величать вас «дамочкой» как-то не с руки, вы не находите?
И он громко рассмеялся, что вызвало у него приступ глубокого, надрывного кашля. Лишь через несколько секунд он смог перевести дыхание и заговорить: