Я сидела, ошеломленная и завороженная столь яркой личностью. Охранник из торгового центра хмуро и пристально наблюдал за этим паяцем, но прогнать его не решался. Этот тип прохаживался туда и обратно, приставал к прохожим, стрелял то курево, то мелочь. И вот он прошел мимо моего окна. Я сидела на высоком табурете, скрестив ноги. Его взгляд зацепился за них, и губы растянулись в кривой улыбке, готовясь выпалить, по всей видимости, какую-нибудь скабрезную и неприличную шутку. Он поднял на меня ухмыляющееся лицо, и тут, встретившись со мной глазами, ухмылка его вдруг погасла. Он замер. Я продолжала наблюдать и с любопытством выжидала. Потом эту немую сцену нарушил покупатель, заслонив собой незнакомца, и он исчез. Я не могла понять, в чем дело с этим внешне конченным и деградировавшим человеком. Но у него был такой необычайно разумный взгляд, что я заподозрила его в маскировке. И он смотрел такими глазами, словно узнал! Его взгляд был взглядом узнавания. Этот человек не совсем являлся тем, кем усиленно хотел казаться.
Я пристально посмотрела на Кота.
– Кот?
– А? – он с готовностью повернулся ко мне.
– Тебя как зовут на самом деле?
– Константин.
– Почему бы мне не звать тебя так?
Константин с умилением воззрел на меня:
– Что ж, зови. Только надолго тебя не хватит.
– Почему это?
– Тебя очень, понимаешь, очень потянет звать меня Котом.
Меланхоличный и немногословный Жангир, закончив скрести вилкой по опустевшей общепитовской тарелке, старательно подавил отрыжку и протянул руку к своему напитку.
Кот молниеносно схватил мой стакан, вложил его в мою руку, а затем чокнулся своим бокалом о наши стаканы:
– За наше стадо!
– Да ты кончай, а! – недовольно проворчал Жангир.
– Эй, Мen, не надо так на меня смотреть! Зачем обижаться на правду? Я говорю одну святую правду.