— Ну, жена — это статус, привычка, должность, — перечисляет будничным тоном. — Там больше ничего не осталось: одно название и штамп. А я для души хочу, Даш, — обводит костяшкой пальца овал моего лица, я лишь трясусь вся от его напора. И сделать ничего не могу. — Понимаешь?
— У нас с вами разница в двадцать лет. Если не больше. О чем вы вообще говорите?!
Громкий потрясённый шепот нисколько не сбивает отца Сергея с мысли.
— Я говорю о нас, Даша. О том, что мы будем вместе проводить время, а ты будешь звать меня по имени. И всегда на «ты».
— Я за вашего сына замуж собиралась, жила с ним, постель делила, — осторожно шепчу, чтобы мама ни в коем случае не услышала. — Вы забыли?..
— Не говори мне об этом, — роняет с угрозой, непримиримо, проводит большим пальцем по моей нижней губе. — Тебе со мной лучше будет.
Его рука безбожно скользит по тёплому шёлку, парализуя, съезжая вниз. Не успеваю даже дернуться. Пальцы его грубо сжимаются, а тяжелый мужской вдох с присвистом сигнализирует о том, что ещё немного, и ситуация полностью выйдет из-под контроля. Не получается ни отбиться, ни оттолкнуть его. Тяжелая ладонь опускается на затылок, неумолимо притягивая, а жесткие губы накрывают мой рот. Подбородком чувствую боль. Неожиданный тихий стон, как крик о беспомощности, срывается с губ, но Фёдор Арсеньевич понимает это по-своему. Его язык уже неумолимо хозяйничает внутри моего рта, оставляя после себя горечь и ощущение нечистоплотности.
Не чувствую, как ладони касаются приятной дорогой ткани на его груди, не чувствую, как с силой начинаю его отталкивать, не осознаю, что пытаюсь его укусить и вырваться из паутинных объятий. Ничего не осознаю… просто тело на автопилоте действует интуитивно. Это была защитная реакция, когда я с трудом прервала поцелуй, а звонкий звук пощёчины сотряс стены.
Мы оба замираем. Я со страхом. Он угрожающе.
Вновь пленит мои запястья.
— Отпустите, пожалуйста! — почти кричу еле слышно: так, чтобы маму не напугать, не нужно ей знать.
— Больше так никогда не делай, — пугающе мягко шепчет на ухо, а от его обжигающего дыхания начинает колотить. — Я стерплю один-единственный раз.
— Фёдор Арсеньевич, — намеренно подчёркиваю нашу с ним разницу… во всем! В возрасте, взглядах, интересах, социальном статусе.
Он вновь костяшкой пальца медленно огибает мой подбородок.